Каждое далёкое солнечное пятно в листве словно сулит возвращение, единственную тропку, которой найдёшь всё оставленное - ожидающим, где восстанет въяве отшедшее, где не простынет чай, не отцветут улыбки мгновенного понимания. Сколько лет - девять, восемь? - пространство сморщилось, опало, белые кости реки заросли шерстью, и только беглое впечатление направлений ещё работает. Семь, шесть - ветер катится с горы, ближе и поодаль; круто вверх забирающая тропа потеряла прозрачность хожености, и не на что опереть взгляд - я не знаю тебя, дерево, - только дремучая телесная память отзывается узнаванием. Так перебираешь толпу безымянных вещей в поисках единственного имени. 
(На заднем сидении он нашёл - коробочка от варгана, перевязанная ниткой веточка, обложка от книги. На заднем сидении он нашёл - вода в копчёном чайнике, жёлтый август на белых камнях, чёрные спинки насекомых. На заднем сидении он нашёл - наволочка с ароматной стружкой, пакетик карри, руна рад. На заднем сидении он нашёл -) 
Маленькая стоянка под высоким дубом, зарывшимся в воздух руками, растопырившим локти, ссутулившим ствол. И внутри этих округлых объятий, совсем не касаясь их, растут новенькие другие деревья, прямые как стрела, идеально вписанные в огибающее их тело пространства, не подозревающие об этом. Здесь - пять, четыре, - символическая прогулка 
памяти размыкается, схлопывается в сквозное присутствие. 
Каждое далёкое солнечное пятно.. Ни трижды отмерив, ни дважды в одну реку - три, два, один - я иду искать, господи, помоги мне -