Включила сегодня телевизор и обнаружила, что идёт передача, посвящённая 25-летию со дня смерти Владимира Семёновича Высоцкого.Называлась она "Своя колея", ведущий - сын Высоцкого, участвовали известные актёры и певцы, исполняющие его песни. Настроена я была достаточно скептически - исполнять песни Высоцкого дело крайне неблагодарное, даже "Дом" в исполнении Шевчука, по стилистике достаточно близкого к Высоцкому, мне не понравился. Были Скляр, Певцов, Петренко, Камбурова, Пелагея (первый раз видела эту певицу), Гармаш, Безруков... Два исполнения пришлись мне очень по душе - Гармаша ("Как-то в жаркой Африке") и Певцова - "Деревянные костюмы". Они вовсе не старались копировать неповторимый голос Высоцкого, его манеру исполнения - просто чувствовалось, что эти песни они пропустили через себя. Интересно было и исполнение Камбуровой ("Прерванный полёт") - необычное, сильно отличающееся от оригинала, и очень талантливое. Всё остальное особого отвращение не вызвало, но и впечатления не произвело.
А по окончании передачи показали изумительную запись - длинное, почти на час, интервью с Высоцким. Он рассказывал о своей работе в театре на Таганке, о ролях, сыгранных там, о Гамлете, разумеется, о режиссёрских находках Любимова к этому спектаклю. Безумно жаль, что сохранились лишь отрывки из него.Сказать, что интервью было интересным - это ничего не сказать... даже через старую, затёртую плёнку чувствуется его обаяние, спокойствие какое-то, невероятно располагающая манера разговора, и при этом - огромная внутренняя сила. Даже не слыша, о чём он рассказывает - просто смотерть на его лицо, мимику, глаза... В конце были исполнены несколько песен, известных, слышанных бог знает сколько раз - но видеть, как Высоцкий их поёт - совсем другое впечатление.
Кстати, узнала, что текст к песне "Пошли мне, господь, второго" (не уверена, что называется она именно так) был написан Андреем Вознесенским.
Ведущим был болгарин (видимо, в Болгарии он известен, но мне был незнаком), Высоцкий рассказывал о своей поездке в эту страну, о впечатлениях, связанных с ней. Давно я не видела такой чудесной программы... почаще бы.

Хочу процитировать одну из песен Владимира Семёновича.

О фатальных датах и цифрах
или о поэтах и кликушах.

Кто кончил жизнь трагически, тот - истинный поет,
А если в точный срок, так - в полной мере:
На цифре 26 один шагнул под пистолет,
Другой же - в петлю слазил в 'Англетере'.
А 33 Христу - он был поет, он говорил:
'Да не убий!' Убьешь - везде найду, мол.
Но - гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
И гвозди в лоб, чтоб ни о чем не думал
[ Чтоб не писал и чтобы меньше думал.]

С меня при цифре 37 в момент слетает хмель, -
Вот и сейчас - как холодом подуло:
Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль
И Маяковский лег виском на дуло.
Задержимся на цифре 37! Коварен бог -
Ребром вопрос поставил: или - или!
На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо, -
А нынешние - как-то проскочили.

Дуэль не состоялась или - перенесена,
А в 33 распяли, но - не сильно,
А в 37 - не кровь, да что там кровь! - и седина
Испачкала виски не так обильно.
'Слабо стреляться?! В пятки, мол, давно ушла душа!'
Терпенье, психопаты и кликуши!
Поеты ходят пятками по лезвию ножа -
И режут в кровь свои босые души!

На слово 'длинношеее' в конце пришлось три 'е', -
Укоротить полета! - вывод ясен, -
И нож в него! - но счастлив он висеть на острие,
Зарезанный за то, что был опасен!
Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр, -
Томитесь, как наложницы в гареме!
Срок жизни увеличился - и, может быть, концы
Полетов отодвинулись на время!

Да, правда, шея длинная - приманка для петли,
А грудь - мишень для стрел, но не спешите.
Ушедшие не датами бессмертье обрели,
Так что вы их не слишком торопите!