Моя первая сказка разговаривала чуточку нараспев и с эстонским акцентом. Она была высока, блондиниста, имела большие колкие глаза-льдинки, длинные тонкие пальцы музыканта и несговорчивый нрав. Сказка эта была подобна северному ветру – от него нельзя было спрятаться и в ушах стояло постоянное «бу-бу-бу». Сказка имела лёгчайшие и незамутнённые совестью отношения с жизнью.
Она оставила мне от себя белокурую Крис и эстонскую фамилию. Фамилия, действительно, была чудо, как хороша и я, выправляя новый паспорт, в память о северной сказке оставила дочери сказочную фамилию.

Сказки, даже если поначалу и нравятся, имеют свойство забываться – так было и тогда. Я ничего не слышала о своей первой Сказке почти 15 лет – это ни ранит, ни заботит – мне попросту всё равно. Эта сказка была прочитана от корки до корки. Ни претензий, ни интереса её судьба у меня не вызывает.
Мы оба были молоды, полны сил и знали, что нам просто не по пути.