Это цитата сообщения Ялике Оригинальное сообщение

сказка из сундучка Ялике
*копаясь в очнеь большоя ящике со всякой всячиной* тааак... Нашла!.. Вот оно! Сказочка от Гайи ( Wildberry). Думаю, тебе самое время её почитать ;)

Рыба, которая была не похожа на всех, или сказка о просто рыбе.

Давно… Хотя, если подумать, то совсем недавно. На порядочной глубине, хотя никто бы не сказал , что это большая глубина… В общем, жила-была Рыба. Это была небольшая яркая рыба из породы таких рыб, которым очень комфортно жить в аквариуме, так, чтобы лампочки освещали её красоту, а аквариумное стекло делало краски ещё ярче. Это была очень красивая Рыба. Да-да, очень красивая. Правда, красоту её почти никто не замечал, так как в тёплом море, где рыба жила, почти каждая Рыба была очень-очень яркой и очень-очень красивой.
Однажды, в один прекрасный день, хотя у нашей Рыбы все дни были прекрасными и походили друг на друга, как две капли воды… Так вот, в этот необычный день повстречала наша Рыба прекрасного, просто восхитительного Рыба. Тут-то она и поняла: «Вот оно. Пора икру метать, как говорила мне моя мамочка». Устроили наши влюблённые рыбы себе гнездо в уютной безопасной ямке и наплодили там себе деток, да таких хорошеньких – икринка к икринке! Полюбовались рыбы на свой выводок и уплыли кушать вкусный планктон, оставив детей в такой, казалось бы, безопасной ямке.
Вот тут-то всё и началось»
Рядом с ямкой решило проложить себе путь странное, неуравновешенное, почти истеричное, холодное течение. Оно то еле плелось, как черепаха по песку, то вдруг срывалось на быстрый бег, вырывая водоросли с корнем.
И вот именно сейчас это течение решило размяться и рвануло вперёд, что есть сил. А в милом рыбьем выводке была одна непослушная икринка. ТО ли она в силу характера своего не желала лежать в общей кучке, то ли она одной из последних родившихся, когда мама-Рыба уже устала выкладывать деток в художественном порядке, но икринка эта всё время норовила подкатиться к краю ямки и выглянуть наружу. Вот и выглянула не во время!
Течение подхватило её и понесло, понесло!! А течение было не только по характеру своему странным течением, но и путь у него был далеко не обычным, а петлял, кружился, поднимался почти к самой поверхности воды и срывался в глубочайшие впадины. Сначала икринке было Веселов быстром течении, оно щекотало икринку, а та смеялась , но вдруг икринке стало темно, потом ещё темнее и, наконец, совсем ничего нельзя было разглядеть (это течение свернуло в глубокую впадину, но икринка этого не знала), потом в этой непроглядной темноте течение ослабло и выпустило икринку из рук. Та мягко опустилось в совсем другую ямку к совсем другим икринкам и решила для себя: «Вот я и дома». Хотя дом был далеко-далеко. Но икринка была ещё очень маленькая и очень глупая. Она растолкала соседок, забралась в самую гущу икры и блаженно уснула.
Мама-Рыба икринки же ничего не заметила и не волновалась (икры ведь много, где за всеми уследить!), а мама-Рыба выводка, в котором оказалась икринка, приняла её за свою по той же самой причине. Так икринка и жила некоторое время, тихо и спокойно.
Здесь, на огромной глубине (теперь уже никто не возразит, что глубина у впадины огромная) жили большие рыбы. Большие рыбы с большими зубами, чтобы есть других рыб, с большими белыми глазами, потому что в темноте и видеть не надо было… Эти рыбы были почти бесцветными, ведь зачем краски в такой темноте да к тому же с такими глазами. Но у них были светящиеся плавники и усики, чтобы всё-таки увидеть других рыб. Вот куда попала наша икринка.
И, когда из икринки вылупился малёк, рыба-мама очень удивилась, что он такой маленький, с такими маленькими зубками и совсем не светится! Рыба-папа подплыл к нему поближе, посветил на малька своим фонариком, разглядел, вздохнул м сделал вывод: «В семье не без урода. Это он, видно, в твою мамочку уродился», - сказал рыба-папа Рыбе-маме, а та молча согласилась.
Вот так. Назвали нашего маленького рыбка именем Маки, что на древнерыбьем языке означало: «Какой же ты уродец, но мы всё равно тебя любим». Вот такое имя. Маленький Маки сначала очень стеснялся этого имени, а потом притёрся, привык и стал жить спокойно. С течением времени его глаза побелели, как и у других рыб, а красивые краски поблёкли до прозрачности, ведь на такой глубине они были никому не нужны. А вот зубы у Маки не выросли и светится он не начал, как ни надеялась нам это Рыба-мама, украдкой вздыхая и поглядывая в его сторону. Ох и тяжело ему жилось!
Во-первых, есть он мог только крошки, которые выпадали изо ртов других рыб, передвигался кругом только со своей мамой или с одним из сорока своих братьев, тем, что его соглашался терпеть, ведь кто захочет тягать за собой слепого несветящегося калеку, который видит только благодаря твоему фонарику да и еду себе сам достать не может! В общем, братья гоняли, дразнили и издевались над Маки, папа-Рыба его вообще не замечал., а рыбы-соседи открыто над ним смеялись, тыкая в его сторону плавниками. Только Рыба-мама иногда гладила его по голове и подкидывала крошки. В общем, Маки был невыносимо одинок. Он каждый день чувствовал своё уродство, каждый день переживал его, как в первый раз и, уже давно отчаявшись найти себе друзей (даже глубоководные слизни, которых-то и за рыб никто не считал, и те потешались над бедным Маки) тихо плакал вечерами, уткнувшись носом в большой мама-рыбий хвост. И всё бы ничего, и так жить можно, если бы не пришла пора заводить потомство. Маки даже и не пытался бы, если бы не грустные глаза Рыбы-мамы и не её горестные вздохи.
В один день Маки увязался за одним из своих братьев, ведь нельзя же искать невесту совсем без света! Они долго плавали вдвоём, но рыбы-невесты со смехом расплывались, гордо помахивая своими бесцветными хвостами, пока одна рыба не сказала одному из братьев Маки: «Ты такой красавец и таскаешь за собой этого уродца!» Тут брат злобно глянул на Маки. Не выдержал, и со всей силой ударил его хвостом (почти оглушил) и быстро-быстро уплыл, оставив беззубого уродца одного в темноте.
Через некоторое время Маки пришёл в себя (чему очень огорчился!) и подумал: «Уж лучше смерть, чем такая жизнь!» Он собрал все свои силёнки и поплыл куда-то в темноту. Он плыл и плыл, не зная даже, куда плывет. А плыл-то он наверх, туда, где всё ещё медленно бежало истеричное течение, так испортившее ему жизнь. И почему-то именно сегодня и именно сейчас истеричное течение решило сменить скорость, направление, температуру, а заодно и ещё раз изменить жизнь маленького Маки. Оно подхватило его слабое , бесцветное, белоглазое тельце и закружило, завертело. Понесло, понесло, понесло… И выплюнуло. Выплюнуло именно в ту ямку, откуда взяло его ещё неразумной икринкой.
В ямке было тепло и мягко. В ямке было, как показалось маленькому Маки, абсолютно безопасно. Абсолютно. А самое главное, в ямке было темно. Это было самое-самое наиглавнейшее.
Пока течение стремительно тащило рыбку в своих объятьях вверх из впадины, поднимаясь почти к самой поверхности, потом глубже и глубже, но не настолько глубоко, чтобы стало темно, на маленькое прозрачное тельце Маки и на его белые глаза навалилось что-то большое, тёплое, яркое и непонятное. Конечно, всю жизнь прожить в темноте! И Маки решил остаться в этой ямке, пока не прейдет в себя и не поймёт, .
Он лежал долго, много-много дней. Намного больше дней, чем ему казалось. За это время он немного привык к большому-яркому-тёплому и постепенно начал различать камушки вокруг себя. Он пролежал еще много-много дней. За это время он понял, что в воде вокруг него живёт что-то такое маленькое-маленькое, что ему даже не нужны большие-большие зубы, чтобы это что-то есть. . Он пролежал в ямке ещё много-много дней. И вот однажды, Маки открыл глаза и понял, что видит (очень-очень хорошо видит) очертания каждого камушка своей ямки, каждой песчинки и даже её края. А ещё он понял, что яркое-большое-тёплое перестало на него давить, а обняло и приласкало. Не было в этом ничего удивительного, просто его глаза из белых стали синими, как и должно быть с самого начала, а тельце из прозрачного окрасилось в яркие цвета. Природа возвращала нашей рыбке то, что забрала. Только рыбка об этом не знала.
И, однажды, как и следовало ожидать, Маки набрался смелости и выплыл из своей ямки. Это был странный мир. Ни у одной рыбы не было фонарика, но их всех было видно, ни у одной не было больших зубов, но не было ни одной голодной, и.. главное… Никто не смеялся над Маки и не дразнил его уродцем. Он долго помахивал плавниками на одном месте, стараясь привыкнуть к этому и не умея этого сделать. И стоял бы он ещё долго, если бы к нему не подплыла маленькая красная рыбка и не сказала бы, смеясь и смущаясь:
-Ты такой хорошенький! Не хочешь сделать со мной хорошеньких икринок?
Ну вот и, собственно, конец.
А, на последок, хочу сказать вот что: если ты не такой, как все, это не значит, что все везде одинаковы.
Конец.