Мы беседуем с Натальей Александровной БОНК в двух шагах от шумной Тверской и говорим по-русски, а между тем меня парадоксально не покидает ощущение, что я нахожусь в языковом пространстве Шекспира и Диккенса, а за окном Биг Бен вот-вот начнет играть "Боже, храни королеву". Эта элегантная женщина - будто слепок с традиционно российского представления о "старой доброй Англии" - сама основательность, порядочность, неторопливость и логика. То ли язык, которому она отдала жизнь, оставил на этой жизни физически ощутимый след, то ли склад ее души изначально оказался созвучен языку и стоящему за ним национальному характеру, - но только глядя на ту самую Наталью Бонк, я понимаю, что ее судьба просто не могла быть иной.
- Наталья Александровна, я буду традиционна и неоригинальна. Начну с вопроса, который вам задавали, безусловно, много раз. Спрошу о старом учебнике, одним из авторов которого вы были, "учебнике Бонка". Я сама в свое время осваивала английский "по Бонку", и это, конечно, было знаком качества. Как вы сами думаете, отчего он стал таким популярным?
- Просто это было первое в СССР добротное пособие, написанное преподавателями-практиками. А добротные вещи, как известно, служат долго. Обширная система упражнений развязывала руки преподавателю - он мог выбрать необходимое. Ну, а потом мы просто очень старались.
- Как вы работали над учебником, у вас был офис?
- Что вы, тогда и слова такого не знали. Мы писали у меня дома, потому что у меня единственной тогда была приличная квартира. Моя мама была строгая и, хотя регулярно готовила нам обеды, тем не менее всегда требовала, чтобы в квартире была чистота. Поэтому, когда все расходились, мне приходилось до часу ночи мыть посуду и выносить бумажный мусор - "отходы производства".
- Где сейчас ваши соавторы? Чем они занимаются?
- Слава Богу, все живы-здоровы. У всех хорошие семьи - дети, внуки. Наталья Анатольевна Лукьянова и Галина Акимовна Котий сейчас на пенсии, а вот Людмила Георгиевна Памухина все еще работает.
- Вас много ругали за тот учебник?
- Да, ругали много и вдохновенно, в основном по идеологическим соображениям, как на кафедральных совещаниях, так и, представьте себе, в письмах в редакцию отдельных граждан. Вы сами понимаете, что при желании обругать можно все, что угодно... На очередном совещании, где меня вызвали "к барьеру", мне сделали даже замечание, что у меня агрессивный вид. Ну, а когда учебник послали на внешнюю рецензию, она была прекрасная.
- "Первый Бонк" еще обвиняли в излишнем академизме и литературности. Как вы отвечаете на этот упрек?
- Не совсем понимаю, что имеют ввиду под словом "академизм" - подробное и достоверное изложение фонетики, лексики, грамматики и добросовестное закрепление материала? Если так, то я не считаю это недостатком, скорее, наоборот. Что касается обилия литературных текстов, то не забывайте, что старый учебник писался в конце 50-х (первая часть была переработана в 1970 году). В ту пору не было ни возможности общения с носителями языка, ни аутентичного (британского или американского) справочного материала - свежих грамматик и толковых словарей. Единственной надежной базой для учебных текстов, особенно на продвинутом этапе, была художественная литература. И то брать произведения авторов, здравствовавших в то время, всегда было рискованно: то кто-то из не так них выскажется по событиям в Венгрии и Чехословакии, то вдруг выйдет из компартии. Если такое случалось, тут же приходил из издательства приказ изъять соответствующий текст и заменить его другим. Не вдаваясь в подробности, должна вам признаться, что эти замены можно приравнять по сложности к акробатическому трюку.
- Сколько раз вы бывали в англоязычных странах?
- Три раза в Англии и один раз в Америке.

LI 3.9.25