Тень Грозного отца и рассвет Законодателя
В 1520 году Османская империя затаила дыхание. Умер султан Селим I, прозванный Явуз — Грозный. Этот человек за восемь лет своего правления удвоил территорию державы, утопил в крови шиитское восстание, разгромил персов, завоевал Египет и привез в Стамбул священные реликвии пророка, навсегда сделав османских султанов халифами, лидерами всего суннитского мира. Он был мрачным, безжалостным и эффективным правителем, который не щадил ни врагов, ни собственных сыновей, обеспечив трон единственному наследнику. И вот теперь этот трон должен был занять его 26-летний сын Сулейман. Вся элита империи, привыкшая к железной руке Селима, напряженно ждала, каким окажется новый падишах. Они ждали тени своего отца, а получили нечто совершенно иное.
Сулейман, в отличие от отца-воина, получил блестящее образование. Он вырос в провинции, вдали от кровавых интриг столичного двора, изучал ювелирное дело, писал стихи под псевдонимом Мухибби (Влюбленный), разбирался в истории, географии и военном деле. Его первым жестом на троне стала демонстрация милосердия, совершенно немыслимого при его отце. Он освободил несколько сотен египетских пленников, которых Селим привез в Стамбул, и выплатил компенсации купцам, чьи товары были конфискованы во время войны с Ираном. Чиновники, привыкшие к политике кнута, решили, что пришел мягкотелый правитель. Они жестоко ошиблись. Мягкость Сулеймана была лишь одной стороной его натуры. Другая была выкована в тени его грозного отца — он был абсолютно безжалостен к предательству, некомпетентности и, главное, к коррупции.
Империя, которую он унаследовал, была не только огромной, но и пораженной мздоимством. Селим I, занятый войнами, смотрел на это сквозь пальцы. Сулейман же начал методичную чистку. Он не стал действовать напролом, а поступил как «Кануни» — Законодатель, каковым его и прозвали. Он начал реформировать законодательство, создавая своды законов, которые регламентировали все, от налогообложения до уголовного права. Его «Кануны» были призваны защитить простых подданных, особенно крестьян, от произвола местных чиновников. Но тем, кто привык жить по старым правилам, пришлось несладко. Наместник Сирии, Джанберди Газали, решил, что смена власти — отличный повод поднять мятеж. Сулейман подавил восстание с холодной эффективностью, а голова Газали вскоре стала предостережением на воротах дворца Топкапы. Это был четкий сигнал всем: эпоха беззакония кончилась, пришел новый хозяин, который, несмотря на любовь к поэзии, умеет действовать не менее решительно, чем его отец.
Лучший друг, ставший смертельным врагом
У каждого великого правителя есть своя тень, человек, который является его вторым «я». Для Александра Македонского это был Гефестион, для Сулеймана им стал Паргалы Ибрагим-паша. История их дружбы и вражды — это классическая трагедия о власти, которая возносит на вершину, чтобы потом сбросить в пропасть. Ибрагим был сыном греческого рыбака из Парги, попавший в рабство и по счастливой случайности купленный для двора шехзаде Сулеймана в Манисе. Мальчики выросли вместе. Они делили трапезу, читали одни и те же книги, играли на виоле. Ибрагим был не просто слугой, он был единственным другом будущего султана.
Когда Сулейман взошел на трон, карьера Ибрагима взлетела со скоростью метеора. В 1523 году, всего через три года после воцарения друга, Ибрагим стал Великим визирем Османской империи — вторым человеком в государстве. Это было неслыханно. Сулейман доверял ему безгранично. Он даже выдал за него замуж свою сестру Хатидже. Ибрагим получил огромную власть и несметные богатства. Он был талантливым дипломатом, который вел переговоры с европейскими послами на равных, и умелым полководцем, который командовал армиями во время походов в Венгрию и Персию. Венецианские послы в своих донесениях писали: «Он правит всем. Без его согласия ничего не делается».
Но абсолютная власть развращает. Ибрагим начал терять чувство реальности. Он строил себе дворец, не уступающий по роскоши султанскому, и в разговорах позволял себе фразы, которые можно было истолковать как намек на собственное величие. Во время персидского похода он самовольно присвоил себе титул «сераскир-султан», что было прямым посягательством на уникальный статус правящей династии. Все это происходило на фоне тихой, но упорной работы, которую вела в покоях султана его любимая жена Хюррем. Она видела в Ибрагиме главную угрозу своему влиянию и будущему своих сыновей, ведь Великий визирь поддерживал старшего наследника Мустафу. Она методично доносила до Сулеймана сведения о высокомерии его друга. Сулейман, с его обостренным чувством справедливости и нетерпимостью к угрозе своей власти, начал видеть в друге соперника. Развязка наступила в 1536 году. После очередного ужина во дворце Топкапы Ибрагим, как обычно, остался ночевать в гостевых покоях. Утром эти покои встретили слуг вечной тишиной. Земной путь Ибрагима прервался по личному приказу султана, с которым он вырос. Сулейман позже всю жизнь сожалел об этом решении, но машина власти, которую он сам выстроил, требовала жертв.
Славянская рабыня, правившая миром
Если Ибрагим был тенью Сулеймана-правителя, то Хюррем-султан стала его второй душой. История Александры Лисовской, дочери православного священника из Рогатина, похищенной крымскими татарами и проданной в султанский гарем, похожа на сказку. Но эта сказка была написана не пером романтика. Попав в гарем, где сотни красавиц боролись за один взгляд падишаха, эта рыжеволосая девушка сделала невозможное. Она не просто стала фавориткой, она стала его единственной любовью.
Ее оружием были не только красота и знаменитая улыбка, за которую ее и прозвали Хюррем (Смеющаяся), но и острый ум. Она быстро выучила турецкий, персидский, арабский, изучала историю, писала стихи и вела с Сулейманом долгие беседы на равных. Она была не просто любовницей, а интеллектуальным партнером. Сулейман, очарованный ею, пошел на беспрецедентный шаг, нарушив вековые традиции. Около 1534 года он официально женился на своей бывшей рабыне, сделав ее законной супругой. До этого султаны не женились со времен удара, нанесенного Тамерланом, который взял в плен жену султана Баязида I. Этот брак был пощечиной всей старой аристократии и демонстрацией того, что отныне в сердце и политике султана есть только одна женщина.
Получив статус и власть, Хюррем развернулась во всю мощь. Она стала активным игроком на политической арене. Она вела переписку с европейскими монархами, включая польского короля Сигизмунда II Августа, влияла на назначения визирей и пашей. Ее зять, Рустем-паша, стал Великим визирем, что позволило ей контролировать Диван (государственный совет). Но главной ее заботой было обеспечение будущего своих сыновей. По османским законам, трон наследовал старший, а им был Мустафа, сын главной соперницы Хюррем — черкешенки Махидевран. Хюррем понимала, что в случае восшествия Мустафы на престол будущее ее сыновей будет предрешено самым трагическим образом. И она начала многолетнюю кампанию по устранению всех, кто стоял на ее пути. Первым пал Ибрагим. Следующим должен был стать Мустафа.
Грех против сына и проклятие трона
Шехзаде Мустафа был воплощением идеального османского наследника. Красивый, смелый, талантливый полководец, он пользовался безграничной любовью народа и, что самое главное, янычар. Солдаты видели в нем будущего великого завоевателя. Его популярность была настолько велика, что начала вызывать беспокойство у Сулеймана. Падишах, помнивший, как его собственный отец сверг деда, был патологически подозрителен к любой угрозе своей власти. И Хюррем вместе со своим зятем, Великим визирем Рустем-пашой, умело играла на этих страхах.
Против Мустафы была развернута настоящая информационная война. В столицу непрерывно поступали доносы о том, что шехзаде ведет тайные переговоры с персидским шахом и что янычары готовы провозгласить его султаном. Были сфабрикованы письма, в которых Мустафа якобы просил у шаха помощи в захвате трона. Австрийский посол Ожье Гислен де Бусбек писал: «Сулейман имеет сына по имени Мустафа, который… обладает удивительным талантом… Но он (Сулейман) постоянно опасается, что тот… может покуситься на его трон». Капля за каплей яд сомнений отравлял душу султана. Последней каплей стала личная печать Мустафы, подделанная Рустем-пашой и поставленная под одним из фальшивых писем.
В 1553 году во время очередного похода на Персию Сулейман вызвал сына в свой шатер. Мустафа, несмотря на уговоры друзей, поехал к отцу, веря в его справедливость. Он вошел в шатер, где его уже ждала безмолвная стража. Через несколько минут завеса опустилась над жизнью самого популярного наследника империи. Его безмолвное тело, вынесенное из шатра, стало последним и самым страшным аргументом в споре за власть. Реакция армии была страшной. Янычары были готовы поднять бунт. Чтобы успокоить войско, Сулейману пришлось снять с должности ненавистного всем Рустем-пашу. Но это уже ничего не могло изменить. Сохранив свой трон, Сулейман навсегда потерял любовь своего народа. А впереди его ждала еще одна семейная трагедия — война между двумя оставшимися сыновьями, Баязидом и Селимом, которая закончилась бегством Баязида в Иран и его последующим устранением по приказу отца.
Одинокая осень падишаха
Последние годы жизни Сулеймана были омрачены потерями. В 1558 году умерла его любимая Хюррем. Ее смерть стала для него страшным ударом. Он потерял не просто жену, а единственного друга и советника. Падишах погрузился в меланхолию. Он все больше отдалялся от государственных дел, проводя время в молитвах и воспоминаниях. Его мучили тяжелые болезни, в частности, подагра, которая превращала каждый шаг в пытку. Великолепный правитель, который когда-то наводил ужас на всю Европу, превратился в больного, одинокого старика, окруженного тенями тех, чей путь он прервал.
Он видел, что его единственный оставшийся в живых наследник, Селим, не обладал талантами, необходимыми для управления огромной империей. Селим предпочитал государственным делам охоту и вино, за что и получил свое прозвище. Сулейман понимал, что золотой век, который он построил, подходит к концу. Возможно, именно желание доказать всем и себе, что он все еще тот самый великий завоеватель, и заставило его в 1566 году, в возрасте 71 года, отправиться в свой тринадцатый и последний военный поход. Целью была венгерская крепость Сигетвар.
Осада затянулась. Гарнизон под командованием хорватского бана Миклоша Зриньи отчаянно сопротивлялся. Сулейман, уже слишком больной, чтобы сидеть на коне, наблюдал за битвой из своего шатра. В ночь на 7 сентября 1566 года, всего за несколько часов до решающего штурма, который принес османам победу, сердце падишаха остановилось. Великий визирь Соколлу Мехмед-паша принял решение скрыть смерть султана, чтобы избежать паники в армии. Почти три недели войско верило, что падишах жив. Тело султана было забальзамировано, а его внутренние органы захоронены на месте смерти. Только когда армия подошла к Белграду и навстречу ей выехал новый султан Селим II, было официально объявлено о кончине величайшего правителя в истории Османской империи. Он умер так, как и жил, — в военном лагере, в походе, но в полном одиночестве, оставив после себя империю на пике могущества и династию, отравленную враждой, от которой она так и не смогла оправиться.
