Глава 15.
"Словно он услышал свой смертный приговор".
(Дж. Лондон, "Костёр")
В первое мгновение Зямане поверил своим глазам. Грехи наши тяжкие, так он ещё и ПОТОМОК?!
А, ну теперь понятно, почему чтец в Детском Доме не смог до конца определить его кровь! НА ЭТУ сил небось не хватило, верно?!
Кстати, Лис рассказывал, что для некоторых знакомство с собственной кровью развнозначно смертному приговору и Зяма мог бы согласиться с ним. Ибо кто не знал про одного мальчишку-сироту, всю жизнь завидовавшего хищникам и мечтавшего самому им стать, а в итоге оказавшегося сусликом? Он вон вообще из зависти тогда стал убивать всех встречных хищников, останавливая им сердце, пока его самого не убили!
И да, Зяма мог бы соласитья с братом. Ибо только что же прочёл на бумажке СВОЙ приговор.
А две девочки тем временем, олицетворявшие собой две России, отрёкшуюся и скрытую, привычную Зяме, направились к лотку с игрушками. Нинила-небари рассмеялась:
- А я так надеялась, что хоть наконец-то узнаю, кто я! А то непонятно даже, кем себя считать!
Зяма скорчил рожу. Дура, что бы ты понимала!
А её подружка, та самая Ульяна Крюкова, в ответ только захихикала. Ну ясное дело, как себя ещё вести с явной примесью человеческой крови в жилах?
Зяма тядело вздохнул. А вот он сейчас с великой радостью предпочёл бы человеческую!
И как домой ему вообще теперь возвращаться? "Здрасте, братцы дорогие, вы извините, конечно, но я тут это, случайно Сыном Девяти Племён оказался"?
Да-а-а, вот что на самом-то деле значит "разнокалиберная кровь"...
И уж очень про неё не хотелось братьям-то всё-таки рассказывать, аж мочи не было!
Но делать нечего, пришло время возвращаться. Хотя он, конечно, век бы после такого не возвращался, но выбирать, к сожалению, не приходилось.
Хотя он ясно чувствовал (интересно, откуда?), что возвращаться-то бы не стоило. Но, поскольку он всё-таки не скреннер (и не надо), то решил не обращать на предчувствие внимания.
Да, лучше бы он, конечно, волком бы вон родился каким-нибудь, как старший брат!
Единственное, немного радовало, что брат теперь хоть про евреев и свиней небось шутить не будет.
Хотя, с другой стороны, ну будет шутить просто про евреев, чем лучше?
Зяма покачал головой. Да, как-то он иначе представлял прочтение этой дурацкой машиной своей крови!
А лучше бы он вообще к ней не подходил, пёс её возьми!
А он свиньёй ещё не хотел быть, мол, Лис забодал со своими шуточками... А ведь бывает и участь куда худшая, как выяснилось!
И как теперь домой, к братьям, возвращаться-то всё-таки?
А возвращаться-то бы уже надо. А то придут братья с покоса, увидят, что его нет, так Зверь небось по голове не погладит.
Поэтому надо сделать так, чтобы не увидели.
Сейчас, когда Зяма обладал даром перемещения, ему, чтобы попасть куда-нибудь, надо было просто пожелать этого (хотя и не было у него ни малейшего желания возращаться домой). Поэтому спустя мгновение он уже был в своей деревне.
Возле дома он всё-таки решил не появляться - мало ли, вдруг братья его заметят? Поэтому возник просто в деревне.
И сразу же увидел своего приятеля, сарканца Ярострела, ровесника Лиса (и тоже, как он, уже имевшего дар в тридцать лет). Зяма ценил, что тот по-прежнему к нему хорошо относился и не верил в его вину.
 - Здорово, - улыбнулся он и притворился, будто применил свой дар убивать взглядом.
 - Здорово, я бык, а ты корова, - улыбнулся в ответ Зяма и согнулся, изображая раненного. Затем пожал его руку в рукавице (небось ходил скошенную крапиву выбрасывать).
 - Да до свидания уже, - раздался с дерева стрекочущий смех. И белка-оборотень с непривычным для русского уха, но привычным для северных белок именем "Агне" (чьи дедушка с бабушкой как раз и прибыли с севера вместо с Домом Рюрика) бросила в Зяму шишкой.
Зяма коротко усмехнулся и вдруг, резким движением выдернув из неё дар, обрёл неплотность. И шишка пролетела сквозь него.
 - Вот вы тут играете, - неожиданно раздался за спиной хорошо знакомый ведьмачий голос, - а ведь он в смерти вашей подруги, между прочим, виноват!
Ярострел со скучающим видом пригасил сияние не по-чеовечески голубых глаз и тут же пошёл дальше. Агне что-то быстро недовольно прострекотала по-северному и взлетела на верхушку дерева, скрывшись в ветвях. Зяма со Степаном остались одни.
- Слушай, по-человечески тебя прошу - смени уже песню наконец!
- Да? А ты разве можешь по-человечески? А то вот в случае с твоей любимой Белянкой я этого что-то не заметил, например!
- Да ты надоел уже!!! - зорал, не выдержав, Зяма.
И, обернувшись, гневно зыркнул на него. Как раз перед тем поздоровашись за руку с уже ушедшим Ярострелом. Умевшим убивать взглядом...
И под Зяминым собственным взглядом  Степан вдруг замертво рухнул на землю.
Отчего возвращавшийся этой же улицей Лис схватилшся за голову, а в прозвучавшей в воцарившейся гробовой тишине вразе Зверя пристойными из слов были только предлоги...