"Неизвестно, сколько бы он так простоял, отдаваясь нелепой, но приятной фантазии, будто он лесной зверь..."
(Р. Бредбери, "451 по Фаренгейту")

Но братья не обратили внимвания на его шёпот. Потому что как раз в этот момент к забору подошёл брат Степана, Трофим.
 - Что, родственничка -то своего на цепь так и не посадили? - улыбнулся он мерзкой ведьмачьей улыбкой.
 - Зверь, - взмолился Лис, повернувшись к старшему брату, - можно, я ему в зубы дам? А то что-то резко перестал ведьмаков любить, прямо как Зяма!
 - Ага, причём ещё в детстве, когда меня от них защищал, - хмыкнул младший.
 - А сил-то, думаешь, хватит со сной сладить, сопляк тридцатилетний? - презрительно бросил незваный гость.
 - Думаю, хватит, - в тон ему ответил Лис. - С ведьмаком-то.
 - Да ты бы лучше о другом подумал. Как нам обезопасить себя от вашего хищного братца! Он же вот Степана чуть не задушил!
- Плохо, что чуть, - отчеканил Лис, с ненавистью глядя на гостя.
 - Слушайте, ну у вас совесть вообще есть или нет?! - потеряв терпение, воскликнул тот.
 - Нет. Дальше что?
 - А дальше двигал бы ты отсюда, - мрачно процедил Зверь. - Потому что если Я тебе хищника покажу, то не обрадуешься, поверь.
Ведьмак тихо выругался сквозь зубы, но судьбу испытывать не стал.
 - Скатертью дорога, - презрительно бросил ему вслед Лис.
 -  Ага, ещё его мнения не спрашивали, что нам с братом делать, - Зверь закурил, глядя ушедшему вслед.
 - Да он вообще! - возмутился Зяма. - Вообразил, что от меня опасность может быть, от еврейского мальчишки-то! Тогда уж и выдумал бы заодно, что я дикий зверь вон какой-нибудь, а то мелко плавает!
 - Да, и с чего это он тебя испугался? - с невинным видом поинтересовался Лис.
 - Ну, значит, это мне послышалось, что он сказал про изнасилование. И хватит уже об этом.
Хватит? А сил и дальше жить в неведении, оборотень ты всё-таки или нет, хватит ли?
 - Интересно, а долго ли ещё всё это вообще будет продолжаться? - вдруг спросил Лис. - Что Зяме жизни своими обвинениями не дадут?
 - Наверное, до тех пор, пока тут жить буду, - вздохнул его брат.
 - Так, чтобы я этого больше не слышал, -  оборвал его Зверь. - А то знаю я тебя, опять небось о бегстве начнёшь думать. А ты, Лис, марш работать дальше!
Да? А в таких обстотельствах можно разве думать ещё о чём-то?
Правда, вслух Зяма хотел было соврать, что у него и мыслей в этот раз даже не было насчёт побега... Но вдруг обнаружил, к свему изумлению, что не может этого сделать.
Зяма невесело улыбнулся. Да, что-то начинает казаться, что он всё-таки оборотень, раз на него и закон о правде вон уже тоже распространяется!
Да уж, вот так не захочешь иметь перемешанную кровь! Вот был бы он только оборотнем и более никем, как его братья, насколько бы было всё проще!
Ну почему у него всё не как у них, а обязательно с фокусами?!
Значит, вот как у братьев его, то в жизни всё в порядке...
И тут он осёкся. Смерть маленького брата Лиса - это и есть "всё в порядке"? Нет, спасибо, тогда такого не надо!
А вообще, вон лучше отправиться на ярмарку и не ломать себе голову. Ибо братья как раз рассказывали, там появилась такая хитрая штука, что за деньги твою суть на раз определяет. Вот хорошо бы у неё спросить!
Сказано - сделано. И вот в ближайший погожий день Зяма впервые не отправился на покос с братьями (хотя вот чего он точно не любил и никогда не делал, это отлынивать от работы, притворяясь больным), а вместо этого отправился к одному хорошо относящемуся к нему земляку, белке-оборотню.
У оборотня того был дар во мгновение ока переноситься куда угодно. Так что скоро Зяма был уже на ярмарке. Причём наконец-то совершенно один!
Зяма завертел головой вокруг, в восторге тараща разноцветные глаза. Нет, неужели и правда один?!
Нет, всё там, конечно, было как обычно - чирикали воробьи (и ведь по лицам каждого же видно, что мошенники, нет, всё равно находились глупцы, соглашавшиеся сыграть в их азартные игры), гадали цыганки-шувани (само собой, тоже из бессмертных, как и все на этой нелюдской ярмарке), ржал и мычал скот, какой-то тип непонятного происхождения с даром управлять куклами показывал над ширмой представление, на прилавках лежали товары со всех концов света, даже из Европы, неведомо какими путями попавшие сюда в обход Империи... Но Зяма-то на всё это впервые смотрел в одиночку!Наконец он встал в очередь к читающей машине. Перед ним стояли две девочки - одна совсем обычная с виду, поэтомму её происхождение Зяма не взялся бы определить, вторая - с виду нинила, но при этом почему-то с белой кожей небари. 
Первой подошла та, что выглядела как обычно, сунула в щель монетку. "Ульяна Крюкова - ведьма", - радостно прочла она вслух на вылезжей бумажке подружке.
Подружка подошла второй. "Не определено", - получился результат.
Зяма похолодел. А вдруг у него тоже не определится, раз у него тоже кровей поровну?
Но в следующий миг он понял, что для него счастьем было бы, если бы тоже не определилось.
Потому что на вылезшей бумажке он прочёл роковые слова: "Залман Рубинштейн - чёрный леопард"...