Возвращение в город на этот раз уже не таило в себе недосказанности и недомолвок. У нас было достаточно времени побыть вдвоем, наговориться и нацеловаться всласть. Мы уходили далеко - далеко от лагеря, подальше от всех: от начальства, друзей, знакомых и всяких прочих любопытных глаз. Я не помню, чтоб мы брали с собой что то из еды, было как то не до этого, но мы собирали орехи, боярку, джиду,дикие яблоки, пили из ручья и возвращались только к ночи, чтоб с утра уйти опять. И как результат всего этого, мы вернулись домой совершенно счастливые, улыбающиеся, и с распухшими от поцелуев губами.
Город нас конечно, отрезвил, но не очень: безумства продолжались. Мы встречались, бродили по улицам, целовались в кино и в подъездах, выкраивали минутки, когда никого не было дома, и мечтали просто уснуть обнявшись до утра. Но наступила зима,и встречаться на улицах стало трудно. И все равно, каждый вечер самая тяжелая и самая счастливая минута прошщания. Когда не хотелось никуда от него уходить и я видела эти молящие глаза с вопросом
- Как? Уже домой?
Проявляю характер, почти со слезами:
- Угу...
Каждый вечер прощание, как расставание навсегда. А уже с утра снова ждешь вечера, его времени, его звонка.
Счастье омрачала дата: 17е января. В этот день у Робертино с маман было назначено собеседование в Американском посольстве в Москве. И хоть я и пыталась как то не думать об этом, эта дата неумолимо приближалась и тоска будущего расставания все чаще и чаще сжимала мне сердце. Если б я только могла быть с ним..удержать? Оставить? Но как??? Я понимала что машина раскручена и мне ее не остановить. Я только желала мысленно: хоть бы им не разрешили! Только бы им не разрешили въезд!! Он бы остался.. мы были бы вместе..как было бы здорово..
О мысли уехать с ним не было и речи. Куда то уехать?? Оставить родителей, семью, дом, друзей, работу, горы??? Да и кто меня возьмет с собой?? Он поедет с мамой, а что я? Это ж такие деньжищи нужно.. а мне и взять негде будет, даже если и предположить эту бредовую мысль уехать с ним..
А мальчуган тем временем учил английский. Никаких репетиторов, курсов или учителей! Он занимался самостоятельно по многу часов в день, со словарями, самоучителем, слушал кассеты, и заучивал страницы текста наизусть, чтобы выработать беглость речи. У него была потрясающая работоспособность и усидчивость. Наши встречи сократились до минимума. Все чаще и чаще он извинялся, и говорил о том, что он не сможет придти: ему надо заниматься.
Семнадцатое января приближалось: мир у меня под ногами покачивался.