Я скучаю по туапсинской весне. Я закрываю глаза, и в уши врывается звук. Среди нехитрого набора главной нотой к моему удивлению – те самые птицы, которые начинают свистеть, когда начало весны. Удивление вызвано тем, что мозг ясно помнит, что весны еще нет. Возникает несоответствие. Я четко знаю, что эту штуки должны чирикать на весну. Но весны нет.
Поэтому я закрываю глаза, чтобы увидеть то, с чем в моей голове стойко связан этот звук, потому что не могу смириться с тем, чтобы он начал значить что-то другое. Я вижу: белая погода, на небе тучи, но дождя нет, сухой асфальт, мягкие тапочки, пробивающиеся травинки жизнеутверждающего цвета, люди носят свитера, дети обнаруживают увеличение жизненной активности, у взрослых возникает подобие улыбки на остатках лиц, липкость на руках от смоляных почек, беспокойный морской ветер – лучший парикмахер, и этот совершенно одуряющий запах влажного леса, состоящий из цикламенов, плюща, родничков, прошлогодней кожуры каштанов. Кругом какие-то ручейки с миллионом бликов, в общем такое радостное движение, ненавязчивое совсем. И неизменные фиолетовые безвременники с оранжевыми рогами внутри, которые лезут на свет божий сквозь пожухшую листву прямо на городской территории. И пуховая верба, серебряная. И цветные пятна деревьев. Потому что цветут они еще без листьев. Похоже на сказку. Зеленого цвета нет, а розовые, белые, кремовые и даже желтые облака во всех огородах. И пьяный воздух, с которым рядом не стоял ни один парфюм. Пыльца на носу, аромат в носу, цвет в глазах и звук в ушах. Капля с отражением целого мира.
А эти штуки опять чирикают и обманывают меня. Потому что там минус десять.

[показать]