23.09
Блядь, ну почему всё обязано заканчиваться, или меняться или превращаться именно в то, от чего ты всю свою жизнь шарахаешься как черт от ладана? Смертность на практике - категория абсолютная, она охватывает всё – и сюжеты, и явления, и события. Вот просто всё. Куда ни посмотри – а оно уже умирает. Ну ладно, деликатная форма – заканчивается. Начало – это уже половина финала. Детская наивная мечта иметь что-то вечное. Обретаешь – теряешь, не обретаешь – потерял постфактум, зависаешь в состоянии промежуточном – теряешь просто в силу упущенного времени. Всё и всегда заканчивается. Бары – закрываются на ночь, казино – на день, и время постоянно ускользает из пальцев. Единственное, чем детство способно вызвать жгучую ностальгию – так это ощущением вневременности. Это вечное ощущение растраченных секунд – тик-так, тик-так, время идет. Таймер запущен и отсчет начался. Ты уже на половине дороги к потере. Возмутительно. И знание не меняет сути дела – каждый раз упрямо пытаешься выиграть гонку со временем, но оно всё равно побеждает. Судьи подкуплены, результаты фальсифицированы. Бой давно сдан, а ты просто статист отрабатывающий жалкую зарплату. Возмутительно. Встреча – первый шаг к потере и это если на старте была фора. А так – первый взгляд, первый брошенный чертов взгляд – и ты уже в двух шагах от финального поклона и захлопывающихся за спиной дверей. Нет, конечно же удовольствие стоит того. Конечно же – процесс того стоит. Только с каждым разом секунды бегут всё быстрее, они падают как мячики, их высыпают на тебя словно мешок с пшеном. Они падают, а ты – ловишь, они падают всё быстрей и ты мечешься по полю словно нарисованный персонаж и пытаешься поймать все. Рано или поздно реакция слабеет, усталость берет свое и упавших мячей становится всё больше, а пойманных всё меньше. Обреченность накапливается с катастрофической скоростью. Игра с заведомым поражением. Самый удачный итог – возглавить список рекордов. Но кому они нужны эти рекорды, когда так продолжается из года в год? Единственное что в этом мире вечно – так это сама игра. Книги дочитываешь, к людям привыкаешь. И всё уходит. Траурный звон и лавка чудес закрывается на перерыв. И всё равно тоскливо шепчешь куда-то в сторону: «а может?». Ну может на этот раз, в этой жизни, в этот момент я получу карт-бланш и усну раньше чем фильм закончится. Как в детстве – тысяча фильмов на которых засыпал и они оставались шедеврами ровно до того момента, как однажды, уже повзрослев не досмотрел до конца… Остановись мгновенье – ты умираешь у меня на руках. Самое противное, что выхода нет – любой выбор оказывается ошибкой. Это вот когда не знаешь, тогда да, тогда выбирать стоит – по крайней мере между вариантами четко просматривается разница, а финал кажется смутным и совершенно не определенным. А тут – по большому счету знаешь наперед те жалких три двери в которые пройдешь. И главное, что в целом результат будет один – дверь захлопнется за спиной и что-то будет потеряно. Да – я говорю себе, что реальность - это то что я думаю о реальности и это никогда не изменится, только я всё же помню, что завтра меня не будет, будет кто-то другой, с другими мыслями и другой реальностью, а я останусь в этой, и меня развоплотит вместе с моментом, и тот я, который еще только будет, потеряет все эти бестолковые, но такие мне трепетно нужные, детали этой реальности. Он в любом случае будет обворован временем. Он, а значит и я. В конечном счете всё упирается в смертность – меня самого в первую очередь. Вот я, торопящийся куда то, я, до визга нуждающийся, я в исступлении стремящийся. Я в этот момент, во всей неопределенности значения. Сейчас. А кто будет завтра? Умереть – это еще не самое страшное, что может случится в этом мире. Умереть в том обыденном значение слова – угасшее сознание, потерянные ощущения. Смерть сознания, сознательная, осознанная. Гораздо хуже умирать каждый день, но именно это мы и делаем. И радость от рождения нового как-то не вдохновляет. Хмуришься, тоскливо гримасничаешь и вопишь – не хочу. Топаешь ногами и орешь так, как если бы это что-то меняло. Не хочу – заберите обратно и верните. Но выхода нет. Он не прописан в условиях задачи.
Потерять свое место в чужих глазах, упасть с чужого пьедестала, в который, если уж по хорошему, никогда и не верил, не верил, потому что не мог увидеть, мог лишь догадываться, предполагать, а подобная сомнительная теоретичность призрачна и абстрактна, она не достает до глубин, не трогает, не пронзает на вылет. Потерять себя в чужих глазах – это не страшно, настоящий ужас – это потерять свою мечту. Потому что тогда вместе с ней ты теряешь часть себя, а значит на несколько граммов вечности умираешь. Смерть дотрагивается до твоей щеки и с насмешливой улыбкой забирает свою плату. По частям – мы все умираем по частям. Только выхода я не вижу, все выходы на самом деле вход за которым будет ждать она (он, оно – да какая разница кем эту необратимость видит мое воспаленное воображение?) с повторяющимися из сюжета в сюжет словами: «вот и я удивлялась, что ты делал там, когда мы должны были встретится здесь». «Помоги мне найти То, что никогда не умирает» (с) – только где он, тот кого стоит просить помочь с направлением?