В колонках играет - Ночные снайперы - Колыбельная по-снайперски

Приехали бля. Ага – десять дней на керосине и дровах. «Сегодня будет темно». Мы так шутим. Не, я конечно в слепую печатаю, но как-то вот… Учебная тревога – готовимся к постядерному миру. Не жизнь, а просто праздник какой-то. Утренник детский с обязательной зачиткой стихов на стуле.
Изнутри обложили ватой и подбили искусственным мехом. На белой синтетике, имитирующей жизнь, расплывается темно-розовое пятно от вина. Паршивое вино – паршивый цвет. Наверное таким должен быть портвейн. Не знаю – не пробовал, но выглядит также. В мутном однообразии яви всплывают полузабытые, когда-то любимые женщины. Не так уж много, если перечислять имена, но и не мало если исчислять прожитыми совместно днями. Напоминают мне обо мне, но я упорно отказываюсь от лавров. С любопытством принимаю истории, в которых не помню себя. Стал мягче, терпимее, снисходительнее – я больше не вижу разницы. Почти смешно – теперь когда я из себя ничего не представляю, я всё еще что-то значу для них. Они что-то еще видят во мне. Или помнят? Пожимаю плечами и стряхиваю на грязно-розовый новую порцию пепла. В одну реку дважды не войдешь, особенно если нет не реки, ни русла.
Так бездарно и пошло. День и ночь – различаются только по цвету. Мысли и их отсутствие – различаются только привкусом на губах. Хочется просить прощения – не важно почему и за что. Хочется ощущения вины, страсти пепельного цвета. Покаянно изливать расплавленный серый на четырех листах. На втором абзаце поверить и написать симфонию в одно предложение. Так чтобы сбивало дыхание в гулкие всхлипы, и ладони начинали вибрировать. Создать иллюзию обнаженности сухожилий, снимать слои кожи обугленными лоскутами. Желание просить прощения безнадежно и бессмысленно. Отчаяньем. За то что всё так, или за то что всё не так, за то, что да, или за то, что нет, за то, что уходишь, или за то, что пришел – разницы нет. Сожалеть скорбя и скорбеть сожалея. Желание рисовать миф о невозможном падением на колени. Ну да, я люблю театральность, собственно и вы любили во мне именно это. Не будем притворятся – только это. Но я держу сигарету в левой руке и не могу опьянеть, от чего в моей голове пульсирует мигренью. Песни сирен по ним скучаешь как по нерожденным детям, в них даже веришь пока мелодия звучит. Даже если они это ты сам. Главное ведь помню, что умею, знаю, что хочу, а ритм не слышится, только потому что сигарета в левой руке. Чертовы смены сезонов – по себе скучаешь даже больше чем… Изнутри подбили белым искусственным мехом, колким и в грязных пятнах. За всё нужно платить, а раздавать себя по частям лишь ради создания настроения удовольствие дорогое. Создаешь минуты, а теряешь годами. Я вижу себя луной, которую расколов на осколки раздарили. Осталось нечто невнятное, неровное, испещренное дырами. Кажется такая сказка была, или еще что-то. О луне, которую словно печенье раздробили и раздали, так что остались только крошки. Грета и Гензель, сказка о хлебных крошках ведущих домой. Только песочный человек разламывал на части себя, так что дорога домой его и поглотила. Дорога есть, а идти по ней не кому.
«Идиосинкразия – болезненная реакция, возникающая у отдельных людей на раздражители, которые у большинства других не вызывают подобных явлений». Прямо в цель. У меня идиосинкразия на жизнь. Меня от нее тошнит, от нее у меня мутнеет сознание, болит голова и по предплечьям крапивница. Плохо мне от нее – заберите.
День, ночь – они различаются только по цвету. Понедельник, вторник, четверг – они различаются только по имени. Если память не подводит – пять лет подряд с краткими передышками на забытье. Если бы чего-то не было, не хватало, было украдено временем. Если бы. Просто желания для чего-то нет. Умереть, уснуть, забыться. Сном. Сном – это мой ответ. Я завистливо к чужим смертям и уже не разбираю как, сгореть – это тоже выигрыш. Завистливо к чужим смертям как к выигрышу в лотерею. Иногда мне кажется, что мы все будем жить вечно. Это будет длится вечно и никогда не кончится. Я завидую чужим смертям. Просто я не хочу так. Хочется тихо, без шума и пафоса – просто уйти. Растворится. Никогда не быть. День, ночь они различаются только по цвету. Серый светлый и серый темный. Иногда спишь. Чаще нет. Потолок лишен люстры и притягивает взгляд. Ночью по нему мечутся тени, днем я ложусь на ковер и по нему мечется мой взгляд. Самое живое место в доме. Я верю, что там живут духи. Свободных смертью. Умерших. Всех тех кому повезло больше. Им уже не нужно ждать. Иногда мне кажется, что… Мне часто кажется, что бывает только так. Или чуть иначе, но тоже так. Детали меняются, но общее ощущение остается. Голод к чужой смерти. В метро ностальгируешь о взрыве, на дороге о столкновении. Главное чтобы случайно и согласно порядку. Не самому. Брать на себя эту ответственность не хочется. Так много сказано, так много говорят. Да и вообще. Неприятно самому – это как вызов, а мечтаешь всего лишь о забытьи. Не помнить, не знать, не быть. Просто не быть. Тихо и незаметно. Иногда мне кажется, что бывает только так. Нет других примеров. Разные, мы все разные, а ощущение одно – пустота. Тяжелая как гранитная плита, свинцовой тяжестью по душе. Пустота. Всё было, всё повторяется, всё напоминает затянувшийся тихий кошмар. Балансируешь на границе двух полюсов – желания взорвать что-нибудь и желания взорвать себя. Покоя или движения. Часто кажется, что все это болото. Мутный туман притворившийся жизнью. Лобовое столкновение – моя мечта на сегодня. Лобовое столкновение и снесенная голова. Какая разница как будешь выглядеть потом. Неужели можно об этом думать серьезно? Уснуть и не проснуться. Из года в год, каждый день. Тихо, истерикой, спокойно, увещевая. Надеешься, просишь, думаешь. Только об одном – не проснуться. Никогда.
Странные отношения. Странные выборы. «Ты главное приезжай». И мы оба знаем, что я не приеду. Но оба на это надеемся. Уже нет. Не теперь. И даже если приеду это будем не мы. Я не могу приехать, потому что я не существую в реальности. В реальности живет кукла с конвейера жизни. Нас никого в реальности нет. Не знаю. Может быть не хватает смелости, может быть там что-то меняется. Может быть воздух отравлен. Я не знаю. Я точно знаю что если бы мы могли однажды столкнуться в одном пространстве, мы, те которые, все сложилось бы иначе. Невозможно. Для этого нужна другая реальность, но дороги туда не знаем. Может быть забыли, может быть она закрыта от нас. Может ее и нет. Рай – это место где можно было бы быть собой. Да нет. Не понимаете. Притворство, маски – все это не имеет никакого отношения. Просто там внутри мы заперты так же как наш тюремщик спрятан под маской быта. Не можем. Не удерживаем. Тесно и душно. Жить. У страха много лиц и он разлит в воздухе. Не скроешься, не спрячешься. Страх – что завтра будет, что его не будет, что изменится, не изменится, отвечать, не отвечать, говорить, не говорить, идти, не ходить…. Так много лиц у страха. Иногда кажется, что вот если хотя бы кто-нибудь сорвал этот саван себя и сделал шаг в сторону мы все смогли бы. Начать жить. Вырваться из петли. Но как? Кто? Невозможно. Дни, дороги, заботы – картонные карточки опутывающие липкими лентами по рукам и ногам. Вырвешься с одной стороны, так уже другая на подходе. Если бы знать как должно было бы быть. Ад – это здесь, его не стоит искать. Место где ты не помнишь кто ты и зачем. Иногда почти чувствуешь как. Как выйти. Вырваться. Но пальцы хватают пустоту. Не успеваешь и ответ всегда отделен. Не дотянуться.
Я прикуриваю левой рукой, а значит смеюсь – всё так, да не совсем. Не вполне и не с тем. Левая рука ведущая, а пишет то правая, значит тот кто пишет не равен тому кто думает. Искажение закладывается сразу. К черту и я уже знаю, что действительно стоило сделать с самого начала вместо того, чтобы тратить время на словоблудие в поисках решения на этот вечер. Пирамидка из прозрачной пластмассы – все эти наши «нечто» всего лишь пирамидки. По отдельности уровни производят впечатление, но всё вместе не стоит и ломанного гроша, дешевле чем смех, рождающийся от выстраивания не сводимого в линию. Лишь двумерность бывает величественной, всё остальное незатейливая шутка, понятная и простая. В черно-белых картинках изъяны не заметны.
Афоризм дня - моя трагедия не в том, что вы меня "не", а в том что я вас "не"...
все хотят спать
все уже уснули
я не исключенье
я тоже сон