Стыдясь своих имён, своих корней,
мы, в сущности, в той жизни ведь не жили, –
мы как-то приспосабливались к ней,
в духовном гетто, в веренице дней
существовали в обозлённом мире,

где вирус антисемитизма
распространялся, словно грипп.
Как солнца луч ломает призма,
ломались годы, люди, жизни
от испытаний на изгиб.

Со злобным перегаром ветер
нам дул в затылок и в лицо,
и нас провозгласила сплетня
причиною всех бед на свете
в бреду похмельном подлецов.

Мы на закланье отданы судьбой
в угоду предрассудкам и традициям.
Где был рождён, я не был сам собой.
Быть кем-то с второсортною душой?
Как с этой долей можно примириться?

Там пятый пункт жёг, как позор,
и воздуха мне не хватало.
Там "битый жид" вошёл в фольклор...
И память эта до сих пор
во мне болеть не перестала.

Немало дней с тех пор прошло,
но рана кровоточит всё же.
Всё ждёте, чтобы повезло, –
зло порождает только зло,
на зле добро взойти не может.