Ну вот нравится мне очень. А попроси объяснить что именно мне так нравится -- не смогу ведь.
И фиг-то с ним.



"4 утра, роковая ж. Леночка звонит, пьяная в жопищу, нежная.
- Где же ты, - говорит - шляешься?
А я что, я так, по мелочам, мы за хлебом в Седьмой Континент, в Строгино катались, милое дело...

- Мы, - говорит, - когда в последний раз виделись?
- Ну, - говорю, - неделю назад... А что?
- Ы-ы-ы-ы-ы-ы! Бу-у-у-у-у! - смеется и как бы всхлипывает. - В августе мы виделись! В августе. Я вот думала, почему ты не звонишь? Вот, напилась для храбрости, сама звоню...

И я холодею.
Потому что - да, действительно в августе. А по внутренним моим ощущениям - неделю назад. И типа ничего страшного. Можно еще несколько таких же "недель" не видеться. И - ничего. Потому что люди, которых я люблю - они как бы живут во мне, и мне хорошо с ними. И мне по дурости представляется, что и я в них тоже как-то живу, ползаю нежной чужеродной хуйней по артериям, отравляю кровь, скапливаюсь на стенках сосудов. Всем, как мне кажется, от таких простых и понятных процессов хорошо.

Но. В море есть остров, на острове - гора, на горе - дуб, на дубу сидит свинья, в свинячьих потрохах - утка, в утке - яйцо, в яйце - микроб, у микроба под язычком - шкатулка а в шкатулке - САМОЕ ДЕЛО.
Так вот, на САМОМ ДЕЛЕ, все не так, конечно.

На самом деле, я тварь негодная (такими словами ругал свои пьяные глюки Витька Сальников, бывший таможенник и коллекционер антиквариата, старинный наш дружок - жив ли сейчас? - неведомо, и хуй с ним).

На самом деле, у меня короткая память и каменное сердце, тяжелый взгляд и легкие ноги кошки-хромоножки, которая гуляла сама по себе, а в героини сказки Киплинга записала дуру-кузину, когда пришло время - выкрутилась как-то, словом.

Меня, в общем, не надо бы любить. Дурное это дело. В качестве объекта любви я существо сомнительное, ненадежное и малопривлекательное. Меня надо бы послать на хуй, тем паче, что с меня - как с гуся вода. Я там (в Нахуе) себя просто как дома чувствую. Мне там комфортно.

Но поскольку р.ж.л. не читает никаких жыжов, придется отвести ее завтра на прогулку, гладить по голове, и толкать прочувствованные телеги, от которых нормальных людей должно бы тошнить но любящих - прет не по-детски.

И ведь ладно бы, если бы связывали нас дела ебальные. Тогда понятно, зачем весь сыр-бор: ебательные технологии требуют телесного присутствия. Но ведь нет. Сплошной культурный досуг, было бы из-за чего сердце в клочья жопу на фашистский крест. "Ы-ы-ы-ы-ы, бу-у-у-у-у-у!"

Но вот. Сижу, штопаю теперь свое сердце (не перепутать бы с чужой жопой).
И горло перехватывает от нежности, как в детстве - от печенки, которую я ненавижу. Потому что кровь - она не для того, чтобы ее жрать. Ее пить надо, свежую, и только из любимых".

(с) chingizid