Сидеть, упрямо уничтожать кактусовый чай, говорить об осени.
Осознавать, что кресло удобное, чай вкусный, а разговор вполне тянет на задушевный.
Но при всем при этом, знать краешком то ли мозга, то ли сердца, то ли задницы, что завираешься. Совсем незначительно, но завираешься. И не испытывать никаких угрызений совести, потому что вот здесь и сейчас завираться кажется уместным и правильным.
Наверное, все дело в мироощущении. Можно воспринимать жизнь как журналистику, когда любой текст основан на сумме фактов, а можно -- как художественную литературу, когда текст не основан ни на чем, кроме сиюминутного желания говорящего.