Любовь к катастрофе (т.н., катастрофилия), которую тайно или открыто исповедуют многие мои современники (забавно, что люди, панически боящиеся того, что не выключили чайник, ночью, перед сном, предаются упоительным мечтам о тотальном мировом пожаре, беспощадной и вездесущем) зиждется на метафизической вере в катастрофу как в последнее воплощение смысла. Здесь нет ничего сложного: если жизнь каждого (в отдельности и в совокупности) человека состоит из бесконечного множества противоречий, которые невозможно самостоятельно / коллективно разрешить или снять, то катастрофа оказывается последней возможностью вырваться из их цепких пальцев, разорвать их порочную сеть (подобно тому, как смерть человека кладет естественный конец его частным прижизненным проблемам). Катастрофа - это еще одно имя бога, чистого разума, абсолютного духа и бытия. Она, возможно, последняя надежда, на которую еще есть смысл уповать. Но уповать или надеяться на катасрофу глупо, поскольку ее никогда не будет.

Как и все перечисленные метафизические иллюзии прошлого, катастрофа более невозможна, поскольку она представляет собой аутентичное и (слишком) подлинное событие, чтобы ей удалось произойти в этом мире. Катастрофа столь же невероятна, как явление мессии. В реальности ее место занимает сегодня пиздец (далее – строчное п., поскольку, и это, возможно, все, что я пытаюсь здесь сказать, Пиздец с заглавной буквы невозможен). п.- это та же катастрофа, но без снятия противоречий. Все остается тем же самым только становится немного хуже. Дело в том, что п. никогда не достигает своей полноты (или иначе: полнота не предполагает ни завершения, ни единичности: там, где имел место полный п., полный п. остается возможным), в отличие от катастрофы, п. не бывает окончательным, и то, что п. пришел еще не значит, что он не приближается.
Благодаря ему противоречия размножаются и дробятся, словно насекомые или паразиты. Но незначительность и мелочность этих противоречий вовсе не означает, что они становятся менее действенными: они подобны дополнительным клеточкам сети, еще более мелким и частым, благодаря которым сеть становится более совершенной. Итак, катастрофа невозможна, всех ждет очередной п..

.

продолжение возможно следует