Мне все говорят, что у меня жесткий характер, мужской. Наверное, они правы, сколько себя помню, любила больше общаться с ребятами. Они меня как-то больше интересовали, с ними было легче и понятнее. Нет, девчонки – подружки тоже водились: и перешептывания на задней парте, и заговоры против того придурка , и слезы в женском сортире. Все было. Да вот только как-то неискренне, непонастоящему что -ли?

Когда я родилась, все очень расстроились. Папа и дедушка – в первую очередь. Мама – сперва (потом все же передумала). Только бабушка отказалась расстраиваться. Она сказала: «Ну, вот еще! В семье радость – ребенок родился, а вы расстраиваться! Ну и что, что девочка?!» Тогда папа подумал – подумал и решил тоже не переживать, а лучше купить что-нибудь. Конструктор, например.

Ура! У меня есть конструктор. Я из него собираю разные интересные вещи. Модель солнечной системы, о которой мне папа вчера рассказывал. Там и Марс и этот, как его, Юпитер с Венерой. Мне почему – то кажется, что они – муж и жена. А еще у меня есть радиосхема. Я ее паяю. Так и сидим рядом: папа и я и паяем. Я папу спросила, как называется эта железяка в баночке, в которую паяльник тыкаешь? А он мне ответил: «Припой». Смешное слово. Это как «спой», но только совсем чуть-чуть.

Мой брат и я сидим в кустах. Вокруг темно, нос чешется, а чихнуть нельзя. Иначе спугнешь. Все же, какие эти деревенские девчонки глупые. Одни мальчишки и тряпки на уме. Сидят на бревнах возле нашего забора, с парнями целуются, глупости всякие городят. -Юлечка, звездочка! - не, ну я сейчас умру! «Юлечка, блин, звездочка!» Брат выпускает рябиновую дробь из самострела, слышатся удары по забору и по крепким девчачьим задкам, визги и наш здоровый детский гогот.

Я падаю, поднимаюсь и снова пытаюсь выполнить этот чертов элемент. У меня не получается, я падаю, встаю и вновь закручиваюсь. У меня получится, в конце концов, вращения – не такая уж сложная вещь. Это ж не по потолку ходить…