Когда мы шли через лес в сторону музея-усадьбы Саввы Мамонтова, я вдруг распелся. Из меня поперло "море". Для них слова "море, соленое море" - ничто, лишь раздражающе фальшиво извлекаемые ноты, незапоминающаяся мелодия и мой скрипучий голос. А для меня это целая эпоха. Начиная от моего знакомства с Мишей, а потом с Сережей, и, наверное, заканчивая смертью нашего с Сережей друга, его тезки, который всегда меня подкалывал моим "хитом-шедевром":
- Ну а сейчас будет "море" в исполнении... :)
Сейчас меня никто не подкалывал.
Грустно.
Неделю назад нашел кассету с записями растроенного пианино и уже почти незнакомыми мелодиями - это я торопился записать все свои произведения перед отъездом в Москву к Сереже.

P.S. Сегодня снилась мама - она была в ярости - только узнала, что я гей и все хотел выбить из меня эту дурь. Мне было по-настоящему страшно, потому что все это время я тешил себя мыслью, что она любит и принимает меня таким, какой я есть.
Хотя, это тоже отчасти ее погубило, и я пойму, если она и вправду злиться...