Олли с завистью смотрит за ее полетом своими большими потерянными голубыми глазами на худом готическом лице
__
Наконец-то Олли подает ему долгожданный знак. Он по-прежнему не смотрит на него, но потихоньку звенит в кармане связкой ключей и мелочью. Мужчину среднего возраста, изголодавшегося по мальчикам, этот знак убеждает сразу же - насколько это возможно в мире, столь опасном для поисков этого вида удовольствия, такого же древнего, как и всегда современного.
__
Клубящийся туман, в котором становится виден Олли. Он сидит на скамейке на Першинг-сквер в Лос-Анджелесе и ест хот-дог. За скамейкой стоит молодой человек, немного похожий на призрак - искусственно осветленные волосы, подведенные бледные глаза, неестественно подрисованные губы. Он обходит скамейку, подходит к Олли, начинает с ним говорить.

- Я вас никогда не видел в парке прежде.

- Наверное, потому что я никогда в нем раньше не был.

- Не возражаете, если я сяду?

- Вы уже сидите.

- Надеюсь, что вы не возражаете.

Молодой человек садится очень близко к Олли, тот немного отодвигается, засовывает в рот последний кусок хот-дога и облизывает соус с пальцев естественным движением животного.

- Дать платок?

- Спасибо, не надо.

Молодой человек пугает Олли, пытаясь платком вытереть соус с его подбородка.

- Что вы.

- Соус попал вам на подбородок, и вам нужно побриться. Мальчик с вашей внешностью не должен об этом забывать. И еще вот что. На обед лучше съесть кусок вырезки, а не жирный хот-дог. У меня такое чувство, что вы ничего не понимаете. Мне кажется, вы даже не замечаете, что четыре мужика в этом парке смотрят на вас, как кошка на мышь. - Он говорит очень быстро. - Вот этот, вот этот, вот этот и вон тот.

- Почему?

- Такой невинности не поверил бы никогда, тебе верю. Эти мужики - голодны, они хотят тебя. Давай разобьем им сердца, прогуляемся вместе до фонтана?

Призрачный молодой человек встает со скамейки.

- Спокойной ночи, - говорит Олли, уходя.

- Не туда. Вам в другую сторону. Я хочу угостить вас пивком и дать небольшой урок по тайнам парка... Клубящийся туман начинает скрывать их.
__
- Мне кажется, вы выбрали ее из-за стеклянного потолка.

- Да, вы правы. Включить лампу, или света с неба хватит?

- Мне хватит.

- Мне тоже. У меня нет ни одного стула, вам придется выбирать между полом и постелью при свете неба. И вы очень меня обяжете, если сначала снимете с себя все мокрое и вытретесь полотенцем. Вы разденетесь здесь или хотите пойти в ванную? Нет, нет, раздевайтесь обязательно здесь, и ложитесь в постель под стеклянной крышей, и смотрите вверх на облака, несущиеся там, как вереница гигантских роз. Они подсвечены неоновыми огнями города. Но мне хочется думать, что они светятся изнутри. На вас и не надето почти ничего, снимайте все, я вытру вас полотенцем.

- Я могу сам, даже одной рукой.

- Я знаю, что вы можете, но не отнимайте у меня этого - удовольствия.

- Чего?

- Удовольствия. Я профессиональная медсестра, так что можете не чувствовать стеснения.

-Я и не чувствую. Я вообще мало чего чувствую. Как профессиональная медсестра, вы можете мне это объяснить?

- Ложитесь под стеклянную крышу, и я попытаюсь объяснить. Мне кажется, это связано с - до того, как вы потеряли руку, вы чувствовали больше?
__

Здесь было столько их, увечных, подозрительных, давно уже не молодых, с их одиночеством и криком, застрявшим в глотках, немых, зажатых железной рукой фанатизма и закона. Невозможно воспроизвести все их голоса или разложить все их фото, как цыганскую колоду грязных поношенных карт, предсказывающих одно и то же будущее и им, и нашему молодому герою. Вы видели, как мальчик с неистовой горячностью защищает окруженную, постоянно штурмуемую крепость своей мужественности, своего мужества. Конечно, он должен знать, он должен понимать, испытав Бог знает сколько страха, да, страха, даже ужаса - что игру можно выиграть только тем способом, которым он играет уже столько времени - он должен немного сдаться, а потом немного еще, и еще, и еще, пока, наконец - но об этом он не может даже подумать, не испытав приступа тошноты... Решение? Ну... Конечно, в его жизни должно произойти еще одно крушение, после которого он не только не потеряет руку, но - ВЫИГРАЕТ! Ставка, на которую он играет, не сознавая этого - та, которую его друзья уже сорвали когда-то в туннеле - забвение! И вот сейчас наступило время, когда -
__
- Я не капеллан, я семинарист. И я вам чужой, с сочувствием ко всем непонятым в мире.

- О, вам приходится сочувствовать многим.
__
- Вы видели, сколько мне пришло писем. Это счета от тех, кому я должен. Не деньги, чувства. Целых три года я бродил по стране, возбуждая чувства, сам не испытывая никаких чувств. Сейчас все изменилось, я начал чувствовать. Я одинок и скрываю то же, что и вы. Я знаю ваш тип людей. Все слишком изысканно, или слишком религиозно, слишком образованно для Олли Олсена. Подальше от всего этого. Хватит. Все это не больше, чем куча дерьма. Я этого наелся. Я - чистый. А вы? Вы - чистый? Берите меня - так, чтобы я мог отплатить. К черту, молодой человек, вам нужно то же, что и им всем...
__
Тело, невостребованное после смерти, было передано медицинскому колледжу для использования в студенческой лаборатории. Молодые люди, производившие вскрытие, были весьма смущены телом под их ножами. Оно казалось созданным для более благородных целей - стоять в музее античных скульптур, чтобы его касался только свет сквозь тишину и созерцание, потому что оно обладало благородством Аполлона, которого уже никто и никогда не изваяет с такой чистотой. Но со смертью никто не может соревноваться в искусстве завершения

(c) Теннесси Уильямс "Однорукий" (киносценарий)
В колонках играет: David Bowie - Fantastic Voyage

LI 3.9.25