Пала Мария-Звезда

Незнакомка: кто ты?
Голубой: Поэт
Н: О чем ты поешь?
Г: Все о тебе
Н: Давно ли ты ждешь?
Г: Много столетий
Н: Ты мертв или жив?
Г: Не знаю
Н: Ты юн?
Г: Я красив
Н: Падучая дева-звезда хочет земных речей
Г: Только о тайнах знаю слова, только торжественны речи мои
Н: Знаешь ты имя мое?
Г: Не знаю и лучше не знать
Н: Видишь ты очи мои?
Г: Вижу, как звезды они
Н: Ты видишь мой стройный стан
Г: Да. Ослепительна ты
В ее голосе просыпается страсть земная
Н: Ты хочешь меня обнять?
Г: Я коснуться тебя не смею
Н: Ты можешь коснуться уст
Плащ Голубого колеблется исчезая под снегом
Н: Ты знаешь ли страсть?
Г (тихо): Кровь молчалива моя
Н: Ты знаешь вино?
Г(еще тише): Звездный напиток – слаще вина
Н: Ты любишь меня?
Голубой молчит
Н: Кровь запевает во мне
Тишина
Н: Ядом исполнено сердце
Я стройнее всех ваших дев
Я красивее ваших дам
Я стройнее ваших невест
Голубой дремлет, весь осыпанный снегом.
Н: Как сладко у вас на земле.

Голубого больше нет. Закрутился голубоватый снежный столб, и кажется, на этом месте не было никого. Зато рядом с Незнакомкой проходящий господин приподнимает котелок.

Александр Блок. Незнакомка.


«…искаженным, впрочем, бывает всякое лицо, которое любишь, искаженным и жестоко вызывающим, когда оно перестает лгать, когда оно молчит, когда оно спит. Тогда видишь его суть и не видишь в нем ни капли любви, как и в собственном сердце не находишь ни капли любви, увидев его суть. Там только жажда жизни и страх и от страха, от детского страха перед холодом, перед одиночеством, перед смертью люди бегут друг к другу, целуются, обнимаются, трутся щекой об щеку, прижимаются ногами к ногам, бросаются в мир новых людей. Так оно и ведется…..Всегда один и тот же инстинкт, одно и то же желание, одно и то же недоразумение. И всегда одно и то же разочарование, одна и та же ужасная боль. Думаешь, близок к Богу, а обнимаешь женщину. Думаешь, что достиг гармонии, а всегда только сваливаешь свою вину и свою беду на далекое будущее существо. Обнимаешь женщину, целуешь ее в губы, гладишь ее грудь и зачинаешь с ней ребенка, и когда-нибудь этот ребенок, настигнутый той же судьбой, будет так же лежать рядом с женщиной, и так же очнется от опьянения и заглянет в бездну измученными болью глазами и все проклянет. Невыносимо додумывать это до конца».

Герман Гессе. Вагнер и Клейн.