О Елене Майоровой

Тщеславен тот, кому в детстве недодали благ и моральных, и материальных, кого недолюбили, кто вырос с целью вырваться вперед, всех удивить, доказать свое право на любовь. Это все - про Майорову. Только не следует скоропалительно решать, что с Леной не носились и не нянчились в родительской семье. И нянчились, и носились - в той мере, в какой вообще это принято в простых российских семьях, ни больше, ни меньше. Но что для большинства норма, то для кого-то - дефицит. Лене нужен был витамин любви, в таблетках, для ежедневного применения. Этим душевным авитаминозом она страдала всю жизнь - и в театре, и в семейной жизни, и с мужчинами.

Через два месяца после смерти жены и за полгода до собственного ухода Сергей Шерстюк запишет в дневнике:

'Мы с тобой ссорились, я тебя обижал, не понимая, что этого нельзя делать вовсе. Ты была живая рана, девочка без кожи, чище тебя я не знаю. Ты любила мои ласки, я любил тебя ласкать, но надо было тебя заласкать до заласканности ребенка, пропавшего и вдруг найденного...'