- Маша, Маша – кричитЬ на все село Лермонтово стая белобрысых, веснушчатых, почему-то кажущимихся босоноХими ребятишек – иди сюда. Маша девица лет 12-и хотя на вид все 18 – кто их славян поймет акселераты они – в косыночке, вместе с тремя другими акселератками заминается, якобы не хочет подходить, а сама хочетЬ. Акслератки улыбаются, подгоняют Машу, иди мол, дядя с бородой тебе вопросы задастЬ. А я сижу на корточках, уставший и очумевший после очередного дня анкетирования, под вечер в окружении сбежавшихся на меня как на диковинку школьников младшего возраста в славном селе Лермонтово Лорийской губернии, затерявшейся в горах поросших лесом, вдыхаю уже холодный воздух и вообщем мерзну – одевшись по еревански я не рассчитал особенностей местного микроклимата. Здешние горы совсем не похожи на те, что по восточную сторону от Арагаца. Там марсианские пейзажи, камни, желтая земля и ни одного деревца, здесь сплошная живопись. Вокруг меня сплошные «прыгуны», «постоянные» и «максимисты». Они не слова не знают по армянски хотя живутЬ в Армении уже 150 лет. Они сбежали из какой-то допетровской России и выглядят до слез умилительно на фоне погруженного в тяжелое порно глобализированного мира. Они это мужики с длинными бородами, аки у Малюты Скуратого, и бабы в косынках, да веснушчатые дети. – А ты из России приехал спрашивают меня ребятишки, ты русский? Я теряюсь от этого вопроса. Я не русский, но ребят своих расстраивать не очень хочу.

Маша все же подхоитЬ. Я сижу на корточках она стоитЬ. Я задаю вопросы – Маша отвечаетЬ. Да, девушки здесь явно более активны чем парни. Парни просто откровенно забиты. И чем взрослее тем хуже. Еще бы – их бьютЬ чем попало благочестивые родители с малого возраста. Я нервничаю. Спрашиваю у 15 летнего парня как его зовутЬ – он мне как дите малое стесняется и глазки тупит как невеста. Я буквально насилу заполняю анкету, вольно переводя в графемы кириллического алфавита его невнятное бормотание и движения мускулов его лица. С Машей и детьми младшего школьного возраста дела полегче. Дети меня всегда любят и садятся на голову. Женщины от них недалеко ушли особенно в последнем. Уже вечереет, анкета заполнена почти, а мы с Машей уже ведем светские беседы о квашенной капусте и морковке, о чем же еще вести светские беседы в молоканском селе. Я хочу сделать Маше что-нибудь приятное и обещаю ей приехать к ним в село к зиме за морковкой. Она не верит, но смеется, радуется. Я тоже не верю, но мне жалко Машу, потому что жизнь у нее будет невеселая – скорее всего как и других молоканок родители ее не будут пускать в школу с класса седьмого, или даже раньше, выйдет она замуж и будет пасти коров и квасить морковку или убирать чужие квартиры в представляющем для нее инопланетный мир Ереване. Вся ее 12 летняя белокожая свежесть пропадет в стране, куда ее предки прибыли, веря что здесь у Арарата будет основано тысячелетнее царство после близкого конца света. Потому мне захотелось сделать ей приятное.


- Хорошие люди армяне – ХоворитЬ говорит мне молоканин – они нам не мешаютЬ и мы им не мешаем. Молоканам Хлавное чтобы им не мешали.

-Смотри, обращаясь к Заре, - откуда среди них столько светловолосых? - развиваю я свой постмодернистский «юмор», перенося на русское село, свой вопрос заданный в курдском селе, где мы были в прошлый раз. – Наверное с армянами перемешались вторит мне Зара, спасая тем самым мою довольно плоскую шутку. Армян мы нашли в кол-ве нескольких экземпляров, как впрочем и вездесущих езидов черти как сюда пробравшихся. Армяне пригласили нас домой и угостили кофе. Мы с удовольствие выпили, и как водится посплетничали. Армяне любят разрушать мои романтические идиллии. Молокане не пьют нельзя им – ха говорят мне армяне как бы не так, пьют еще как, и женщины то же. Насилу нам навязываются убирать картошку с огорода а потом водку требуют. Молоканки целомудренны – ах как я наивен – все они делают, все как только старики уснут, молодежь занимается чем попало. Как стемнеет у них дискотека, а дальше сплошной разврат. Впрочем мысль о дискотеке в молоканском селе мне понравилась. Я даже уточнил у своей ребятни – правда есть. Я нашел Машу сотоварищи и обещал им кроме купли морковки прибыть еще на дискотеку. Что не говори, по какому-то заложенному в крове инстинкту расы, жительницы севера возбуждаютЬ в жителях юга мысли о быстром, легкодоступном и необременительном. Каюсь, Маша грешен я. И морковка была наверное лишь аллегорией, эвфемизмом. Ах как я банален.

Я прибыл когда было давно темно. Я Ховорю с молоканским акцентом. Моя борода давно требует парикмахера. Лицо загорело, после почти месяца бродяжничанья по селам. Ты стал черен как курд и оброс как молоканин говорит мне мать. Так я стал невероятной и невстречающейся в природе смесью курда с молоканином.

Маша когда же поспеет морковка?