Одним из характерных свойств русского коллективного бессознательного является ужасающий разрыв между противоположностями. Да и нет, добро и зло, свет и тьма предстают не просто разделенными (и в этом разделении имеющими ряд переходных состояний) а разорванными ужасающей бездной.
Для сравнения, стоит вспомнить, что в западном христианстве имела места доктрина чистилища выполнявшая важную психотерапевтичекую функцию. Идея чистилища - невечных страданий, очищения, сродни тому что алхимик подвергает металлы в своей лаборатории позволяла лигитимизировать человека именно в том виде каком он, если верить религии сотворен богом а если не верить - природой. Чистилище не исключало ада - средний изъян всегда мог быть искуплен но откровенные негодяи не знающие сомнений и укоров совести были обречены на вечные адские муки. Это адекватная культурная позиция в которой возможно жить.
Жить в шизофреническом разломе русского коллективного бессознательного нельзя. Можно только страдать. Достаточно вспомнить каноническую православную литературу - те же мытарства святой Феодоры где даже святая постоянно находилась под угрозой почти неизбежного падения в ад - простой человек читая это думал - ну я то точно обречен.
Эта обреченность, присутствующая в коллективном бессознательном именно в фоновом режиме (не обязательно читать текст чтобы этот текст определял бытие) имела две стороны каждая из которых по своему ущербна. С одной стороны это безусловное смирение и провиденциализм с другой - отчаянный бунт, "бессмысленный и беспощадный". Слово "бессмысленный" здесь пожалуй ключевое - ибо, положа руку на сердце признаем что любой бунт является стихией в крайней степени беспощадной. Но беспощадность европейского бунта компенсировалось тем что эти мятежи всегда несли в себе некий альтернативный доминирующему проект, стратегию. Никакого проекта кроме дикой разбойничьей вольницы в реальности и эсхатологического тысячелетнего царства в виртуальности в русском бунте не было. Корни этого феномена именно в том, что такой бунт - не более чем бунт обреченных на вечное проклятье, и имеющих один день чумного пира.
Проблема противоположностей, MistеriumConiunctionis поставленная Карлом Густавом Юнгом как базовое условие духовного здоровья и индивидуации в условиях русского коллективного бессознательного имеет место в гораздо более экстремальном и даже аварийном варианте. В мире где действовал Юнг, почва для MistеriumConiunctionis была подготовлена годами эволюции духовных проектов, сродни герметическому (который в эпоху ренессанса оказал влияние на европейские элиты) и даже в официальной религии имелись пусть хрупкие и недостаточные но все же мостики между разрывами. Но действуя в актуальных условиях нашей реальности нам приходится почти идти по воде.
Вопросы MistеriumConiunctionis впервые были выражены и осмыслены Державиным. Вслушайтесь в эти строки. " Я Царь, — я раб, — я червь, — я Бог"! В этой строке именно в экстремальной форме выражен трагический разрыв. Если предположить что в свои противоположности выразил бы Европеец он скорей всего сказал бы что то вроде. "Я зверь, я Христос". Здесь же - они простираются гораздо глубже - не просто глупое и покорное инстинктам животное, а пресмыкающийся червь, не просто Христос но сам бог создатель.
Масонство сыграло колоссальную роль подготовив почву для оздоровления страшной разорванности. Проиграв политически, масонство смогло выиграть культурно выпестовав Пушкина который подобно титану держал на себе свод русской культуры.