Соседи пришли.
Попросили сделать погромче.
Странные люди…
Или что-то у них не так…
Докричаться до них,
дозвучаться… — Что может быть проще…
Только что им в ответ
я скажу, глупо стоя в дверях…
Этот день, на вчера,
как две капли, две кальки, похожий,
своё место займёт
в круготоке заученных дней —
вот и начался век
двадцать первый, всё так же тревожно,
как спроважен двадцатый
в столетний свой юбилей.
Отмахнуться спеша
от тоски и от воспоминаний,
от ненужных побед
и дожИтых до боли утрат,
мы небрежно зовём
«прошлым веком» всё, что считали
настоящим, чем жили
чуть больше минуты назад…
Новый век говорит
с нами резко, с глумливой гримасой
на безумном, больном,
и без этого страшном, лице.
Не находится слов
для ответа, и — ищем с опаской
хоть пути для побега,
хоть фраз для увёртки в конце
 |