Вечер, хочу сказать заранее, весьма удался, несмотря на то, что мадам умудрилась закопаться на своей машинке в какой-то сугроб и потом пару часов оттуда выкапываться. Ну не вам объяснять, что такое женщина за рулем, тем более в сложных погодных условиях Петербурга, с его нечищеными дорогами и купленными правами автолюбительницы.
Итак, мадам, как всегда, опаздывала на пару часов, а я в это время уже благополучно спускала деньги в «Премьере». На самом деле, в казино оказалось скучно. Все мужчины упорно следят за руками крупье и больше ничего вокруг себя не видят. Ах, нет, видят, траекторию официантов, которые разносят халявную выпивку. Короче, играть вскоре надоело, но уходить из-за столика тоже не хотелось, так как там присутствовала, по меньшей мере, парочка весьма перспективных фигур для дальнейшего времяпровождения – вне казино.
Один из них был владельцем ресторанчика где-то на просторах дружественной нам Франции. Другой, широко известный в узких кругах представитель кавказской диаспоры. По правую руку от меня сидел абсолютно пьяный тип и играл на максимуме. Никакого интереса он, естественно, в таком состоянии не представлял. Гора фишек таяла перед ним как снег в пустыне. Вот за что я не люблю казино, так именно за это. Завтра мужик проснется и ужаснется тому что он натворил, но денег ему никто не вернет, и никого нет рядом, чтобы остановить. Забирать деньги у людей в таком состоянии - это все равно, что отнимать игрушку у грудного ребенка. Питбос делал вид, что ничего не замечает, хотя мужик только при мне проиграл тысяч тридцать. Ладно, хватит наблюдать крушение Титаника - пора думать о первостепенной задаче, а именно о свежих друзьях на вечер, а то вот сейчас мадам приедет и наедет, что мальчики не готовы к увеселению нас с ней. Парочка напротив проявляла интерес не только к игре, но и к моей светлости, которая потягивала вино и периодически делала ставки. Отыграв очередной круг, мы решили, что нам есть о чем пообщаться и переместились в бар казино. Там минут через 30 и застала нас мадам. Я наконец-то передала в ее руки инициативу раскрутки, тьфу ты, разговора и откинулась на диванчик, нагло выставив коленки под нос французу. Напротив умостился мачо с гор и пялился, когда я перекидывала ноги, чтоб сменить позу. Чулки и ноги – великая вещь! Его ладошки вовсю оглаживали моего директора, которая, естественно, тоже не отставала. Как всегда, она, видимо, забыла, надеть нижнее белье и исподволь демонстрировала его отсутствие всем окружающим. На ней было ярко-красное платьице со скошенным разрезом, облегающее ее как вторая кожа.
Француз тем временем не щелкал клювом и, поглядывая на манипуляции мадам, усиленно искал на моем теле горячие точки и эрогенные зоны усиленного режима...
Оставив мадам общаться с мальчиками, я отправилась обратно в VIP-зал проверить обстановку. Навстречу мне выносили проигравшегося и нажравшегося типа. Его место занял кто-то другой, а так как мне было интересно и мой цвет все еще был в игре, (то есть уходя, я оставила свои розовые фишки на столе), я присоединилась к играющим в рулетку, но вскоре вернулась на свое место и в объятия Патрика.
Нет, все же рулетка это скучно. Мы вели нежную беседу, прерываемую поцелуями. «Как неудобно построен человек, - жаловался Патрик. - Почему, например, вместо десяти пальцев не разместить десять фаллосов? И удовольствия в десять раз больше, и заниматься любовью проще». «Ну да, - сказала я, - а яйца повесить на уши, чтоб они были доступнее». Мы рассмеялись с чувством сообщничества. «Как жаль, что Бог делал человека, когда нас еще не было на свете, - заметила я. - Мы бы подсказали ему множество полезных идей».
«Ладно, хватит наслаждаться дешевкой - едем в «высшее общество», - мадам хлопнула ладошкой по столу и призывно глянула в глаза своему кавказскому бизончику. Бизончик размяк и резко стал теленком, хлопающим глазами и готовым к любым подвигам. Мадам закинула свои ножки на его коленки и наслаждаясь игрой спросила:
- Милый, придумай что-нибудь… здесь ужасно скучно. Бизончик предложил переместиться в «Олимпию».
- Да-а ну, дорогой, ну какая «Олимпия», это же тоже казино. Мы не хотим туда, да, дорогая?
- Угумс, – сказала я, вынырнув из рта Патрика. Патрик хлопал глазами, пытаясь отдышаться после столь сильного заглота, и не понимал ни слова по-русски, но зато усиленно кивал головой, шаря одновременно рукой в разрезе моего платья и пытался пальцами забраться под чулок.
Кажется, не только я, но и мадам успела поднабраться и вышла на финишную прямую к завтрашнему похмелью…
Соу, деньги проиграли, десяток фишек остался на столе. Ну и фиг с ними…
Выходим в зимнюю ночь - в голове все шумит, е-мое, я же абсолютно пьяна. Еще бы, за такое короткое время скушать под 10 двойных виски. Ну ладно, казино, русские не сдаются. Будем считать, что я тебе оставила деньги на пару лет под льготные проценты. Смотри не обанкроться раньше времени.
В высшее общество мы не попали. Зато оказались в холле Невского Паласа. Мы с хихиканьем пробирались мимо служащих отеля и чувствовали себя дешевыми проститутками. Потом мы оказались в лифте, а потом в нумерах. Гы, интересно, как мы сваливать отсюда будем? Патрик всю дорогу нежно мурлыкал, что он джентльмен и ни-ни… никак и ни в коем случае, только по доброй воле. Жа-алает дарить любовь, но не за деньги. А на фига мне эта любовь без подтверждающих ее ценностей? Пр-р-альна, ну ее, неокупаемую.
- А-а-а-а… мадам, ты куда? Стой! Обратно!... Ну и ладно, будем любить Патрика… как-нибудь.
Хе, оказалось, что Патрика любить не будем, а будем любиться вчетвером. Круто!
- Мадам, - прошипела я, - пора сваливать. Мы ж не трахаться сюда пришли. Мы ж светское общество искали, а оказались в лапах похотливых бизончиков, которые уже из штанишек выскакивают. А-а-а-а-а, придумай что-нибудь.
Мадам, однако, придумывать явно ничего не собиралась, скорее наоборот. Она уже распивала вино. Ай, и ладно, тогда мне ром с колой.
От нее уже во всю исходило какое-то жаркое томное свечение. Мне нравилось наблюдать узоры ее движений, любоваться ее плавностью и светскостью. Особенно хороша она была, когда полулежала на кровати и мурлыкала на ушко бизончику своим наисексуальнейшим голосом всякие глупости. От одного ее присутствия номер отеля приобретал особый шарм.
Я никогда еще не встречала женщины, которая бы так сильно томилась желанием брать и давать любовь, как мадам.
А потом мы с Патриком как-то оказались в ванной. Хлопая ладошками по водичке и бросаясь хлопьями пены в Патрика, я, попивая ром с колой, вещала, что жА-алаю праздника, прям сейчас, много и красиво!!! В общем, вела себя совершенно непотребно. Через несколько минут я получила праздник по полной программе. Откуда-то притащили корзину с розами, блин, ненавижу я розы, почему дарят всегда именно их, и Патрик стал забрасывать цветочки в ванну. Эти красные сволочи кололись. А потом милый 53-летний житель Франции стоял в прикольных сатиновых трусиках на коленках перед ванной и декламировал стихи. После мне пытались скормить тортик, напоить до умопомрачения ромом и забраться в мой водоемчик. Внезапно в комнате раздался хохот мадам, плавно переходящий в истерику. Я выскочила из ванной и в чем мать родила пронеслась мимо Патрика, забыв даже обернуться полотенцем. Картинка, представшая моему взору, впечатляла. Мадам валялась на диване неглиже, перед ней красный как рак стоял бизончик и пытался что-то сделать со своими штанами, а там… ха-ха-хах. Там, запутавшись в трусах, каких-то резиночках и ширинке, болтался снулый член. Мадам рыдала и периодически вытирала слезы. Патрик нервно похрюкивал за моей спиной, а я пыталась понять будет нас сейчас убивать бизончик или свалит по-быстрому от греха подальше. Бизончик, наконец справился со своим хозяйством, кое–как запихнул его в штаны и рванул к выходу из номера. Хлопнула дверь, и я разоржалась в полный голос, присоединившись к стонам мадам. Патрик еще некоторое время пытался соблюдать мужскую солидарность, но потом не выдержал и тоже упал в судорогах на ковер.
Было четыре часа утра, когда мы весьма довольные друг другом уехали из Паласа. Патрик сказал, что когда мы будем во Франции, то можем рассчитывать на самый лучший прием в его отеле и ресторане. Мы распрощались, расцеловались и понеслись по утренним питерским улицам – домой. Спать! Желание все равно не исполнилось, потому что не было Мишек, а был Патрик и бизончик…