Ее звали Аделька. Официальное ее имя в синей, картонной, втрое сложенной книжице - родословной было Герто Адель. Однако для нашей семьи она так и останется Делькой, Делякой, Адуськой, Дусей, Дульсинеей. История ее появления в нашей семье была совсем обычной, ничем из ряда вон не выдающейся. Летом 1991 года я все-таки уговорила родителей купить мне собаку. Я осталась впервые СОВСЕМ ОДНА в комнате, вдруг ставшей моей. 12 лет я делила ее со своей старшей сестрой, потом в ней стал жить мой больной дедушка и я переехала в комнату к родителям. А когда он умер и я наконец попала в отремонтированную комнату, в которой даже мебель была расставлена так, как я хотела - я почувствовала одиночество. Несколько месяцев нытья, вздохов, упрашиваний - и вот мы уже едем с Ленинградского вокзала в Бирюлево. Я очень хотела спаниеля - неважно какого, главное чтобы он был мохнатый и с длинными ушами и мне было неважно - кокер, не кокер, американский, английский. Мы просто нашли собачку подешевле и поехали за ней. Когда наконец мы прошли на кухню, под обеденным столом в которой сидела огромная мохнатая черная туча, оказавшаяся Делькиной мамой и хозяйка наконец вынесла маленький мохнатенький черный комочек с озорными карими глазами, зевнувший мне в лицо тем сладким запахом маленьких щенят - молоком и мясом, а потом лизнувший меня в нос - я поняла, что уедем мы вдвоем.Я хорошо помню, как лаяла нам ее мама в след. Тогда я не знала еще, что за чудо досталось мне на той кухне. Можете мне поверить - Делька была очень породистой псиной, причем с очень редким теперь доминированием черного окраса. А тогда в сумке, на моих коленях ехал просто шерстяной длинноухий забавный щен , больше похожий на каракулевую щапку, с толстыми лапами и смешным переходом ото лба к носу.

У меня нет ее детских фотографий - просто тогда мне не приходило в голову фотографировать ее, есть лишь несколько некачественных черно-белых снимков, на которых не видно глаз... Ах, эти глаза! Мне кажется, что все ее чувства можно было прочесть во взглядах, таких красноречивых, особенно на какой-нибудь вкусненький кусочек. А эти движения бровями, ушами... Семь лет она просто жила рядом с нами, была членом нашей семьи. Только теперь, спустя почти год после ее смерти мы смогли говорить о ней. И все еще, ночью, я иногда просыпаюсь от того, что слышу, как она скребется в дверь, прося выпустить ее из комнаты. В нашей совместной жизни бывало всякое - мы кидали в нее тапками, когда она черезчур настойчиво просилась из комнаты в три часа ночи, а она в ответ лазила в Ромкину сумку и съедала там все, что находила съестного. Однажды она так отгрызла треть большого батона сырокопченого сервелата, в другой раз закусила шоколадкой... Мы удивлялись - как в нее все это помещается, вроде бы такая маленькая собака. Она ходила с нами во все походы, спала в палатке на наших ногах. Несколько раз мы спасали ее от смерти: она давилась куском мяса, неудачно впрыгивала в вагон... Через речки ее носили на руках. Она родила пятерых симпатичных, черных как ночь, щенят... До сих пор, заметив, как передвигается по полу темное пятно, мы автоматически думаем: "Аделька". Мы слышим в тишине, как цокают по линолеуму ее когти. Мы до сих пор помним и тоскуем о ней.

Мне теперь никогда не избавится от мысли, что я была плохой хозяйкой. Хоть и говорят, что для кокеров семь лет - критический возраст. А началось все с ложной щености. Такое у нас уже бывало не раз, я привычно сделала все, как делала много раз до этого. Но прошло время, и я заметила, что улучшения нет. И тогда мы поехали к врачу. Нам вынесли диагноз: "Опухоль молочной железы. Нужна операция!"... Но у нас не было этих смешных, глупых разноцветных бумажек, называемых деньгами. Добрые люди предложили нам денег в долг, но мы так и не смогли ими воспользоваться - сперва мы не брали их, потому что знали, что не сможем отдать. А потом... потом выяснилось, что многочисленные бугорки вовсе не обычные "жировики". Наша Делька была очень терпеливая собака... Она любила нас так преданно, так беззаветно, что молча переносила все свои муки. Узнать о ее страданьях можно было только по ночам, когда она плакала и стонала во сне. Когда я брала ее как ребенка на руки, пытаясь приласкать, пожалеть, она прижимала свою голову ко мне и замолкала. Взрослый выбор - он всегда их двух зол. Я выбрала: я не хотела, чтобы моя собачка больше мучалась. И опять у нас не было этих глупых бумажек - нет, теперь уже не спасти Дуську, теперь просто прекратить ее страдания... Несколько недель всю нашу семью лихорадило: "никогда" слишком страшное слово для человека. А потом, в один из ничем не привлекательных дней, я вернулась в Дом Без Адельки. Папа помог мне разделить ответственность, - именно он отвел Адельку в последний ее приют. Я никогда не узнаю, как это было на самом деле, но услужливое воображение все рисует мне, как по узенькой тропинке, выложенной бетонными плитами, между двух огороженных заснеженных полей, идет пожилой мужчина и ведет на поводке черную лохматую собачку к двухэтажному кирпичному домику районной ветлечебницы... Они идут медленно, потому что и он и она знают, что ждет их в конце пути...

Верите ли вы в рай для собак? Или в то, что у собак есть душа? На девятый день после ее смерти, мне приснилось, что мы опять вместе. Ей год, мне шестнадцать и мы бежим по заснеженному полю, где мы обычно любили гулять и нет больше боли и нам хорошо вместе и мы любим друг друга... И она снова тот самый игручий веселый щен и мы опять вместе и весь мир для нас.
На Пампе носки из Аделькиной шерсти. Даже теперь, когда ее нет - она все равно с нами. Я помню все: меняющиеся зубы, съеденные ей две пары новых кожаных туфель и пару резиновых новых галош на валенки, стрижки и выставки, грамоту и серебряную медаль, новый поводок и щетки, миски и расчески, антиблошиные шампуни, ошейники, спреи, больные уши, уколы антибиотиков, которые мне приходилось ей делать, клизьмы, свечи... Мне никогда не было неприятно, как не было неприятно приводить в себя новорожденных щенков, наглотавшихся вод. С Делькой мне никогда не было страшно: прижимая ее к груди я отбивалась ногами от ротвеллера, чтобы только он не достал мою девочку, я голыми руками оттаскивала овчарку, я пыталась убить крысу, чтобы только она не тронула мою псинку. И все же я не смогла ее защитить. Уже год, как нету Адельки. Почти год.


LI 3.8.01