Вдохновение не покупают, оно приходит само, и,к сожалению, не всегда.Я надеюсь никто не скажет,что я его я разочаровал,поскольку в таком случае я просто пойду прыгать с крыши.Шучу,конечно...На данный момент мне было просто откровенно нечего написать.Я отвертелся, как мог.

В четверг вечером над моей новоявленной головой начинающего критика нависла пугающая неизбежность творческого кризиса. Слова категорически отказывались складываться в строки и я начал ощущать себя китайцем честно приехавшим в Москву на заработки, не зная при этом ни одного русского слова. Решение проблемы лежало явно не в том месте в котором я его искал. Каждой фиброй своей окончательно падшей души я ощущал требовательные взгляды сверлившие мою спину. Недоброжелатели уже потирали руки и готовились пафосно произнести фразу о том, что они были правы и силы мои иссякли под непомерно тяжким грузом ответственности за сказанное и совершенное. Грубо и по-человечески говоря мне было нечего написать. Но, как говориться мы маленькие, но нас много и мы в тельняшках. Так просто руки опустить я не мог. И я решился ни о чем и написать.

Муза, по-прежнему тщательно маскирующая под молодую фею, сидела на подоконнике и смачно курила гавайскую сигару. Ее жизнь была крайне несправедлива. Многим ее компаньонам была уготована великая судьба освящать своим присутствием великие умы и головы, вдохновлять на создание восьмых чудес света, изобретение пятых колес и открытие функций третьего глаза. На ее же нелегкую долю досталась личность даже еще толком не определившая в какой области спит крепким сном ее гений. Над графическим каре музы уже начал медленно зажигаться ореол мученика веры и идейного борца. Но карьера великомученицы, которая всю свою жизнь угробила на какого-то бездаря ей нравилась еще меньше. В колонках завывала старая, но верная песня про то, что выхода нет. Оптимистичности это не прибавило. Прогнозируемая жара, которая вновь намечалась в этом несчастном мире тоже. Жизнь чертовски несправедлива! К примеру, в разгар горнолыжного курорта половина знакомых в Андорре, другая половина укатила на уик-энд в Волен, а она, как враг народа сидела дома и слушала Земфиру которая тоже издевалась : «Хочешь за окошком Альпы» Хочешь! Конечно, хочешь! Но нет. Столь прекрасные нововведения в области проведения отпуска были не приняты. И сейчас, вместо того, чтобы погружать свое изнеможенное тело в лазурные волны какого-нибудь Тихого океана, она сидела в душной квартире и со скептической усмешкой наблюдала за тем, как доверенное ей существо билось оной конечностью об стенку. Экзотичная и трогательная картина одновременно. Очередное доказательство, того, что от прозрения и нежной меланхолии до занудства один шаг. Сюрреализм картины будил в музе чуть ли не материнские чувства, но перебороть собственную гордость она не могла. Вступив теперь на кривую дорожку критика, доверенное ей существо, удивило и разочаровало ее одновременно. «С его-то комплексами и непостоянством убеждений ему только учить других жить! Вот вам тайна человеческой природы на блюдечке с голубой каемочкой. Великие размышления о общенациональном загрузе, войны полов и англо- американской звездности. То же мне…Способ настолько тухлый, что на послабление слабонервной, но еще платежеспособной части населения рассчитывать не приходиться. И зачем это нужно?» Да затем, дорогая моя муза, чтобы меня хотя бы сегодня из солидарности не стали бить руками по ногам и ногами по лицу. Нет, не будете? А кормить кашей с комочками? Вы тоже не любите кашу с комочками?! Да, и молоко с пенкой! Видите, как мы с Вами все хорошо решили! Не могу я чё-то сегодня ничего творить. И лучше я уединюсь добровольно, чтобы не уединили принудительно. Вы ведь не против, правда?

PS Мне до жути хотелось написать нечто о звездной болезни. Но видимо против нее существует только одна панацея, о которой Вы и сами я думаю догадываетесь.