Ботан Ботаныч был учителем биологии. Причем, так долго, что рассказывать о тычинках и пестиках ему надоело до смерти, поэтому на уроках он предпочитал читать Комсомольскую Правду, в то время, как ученики по его заданию уныло штудировали параграф из учебника или перерисовывали оттуда картинку. Ботан Ботаныч очень любил, когда дети перерисовывали что-то из книжек. Мы рисовали и на уроке и дома. Простым карандашом, а потом разукрашивали фломастерами. В начале занятия биолог проходил по рядам и оценивал наше творчество. Немаловажным критерием было наличие всех подписей к рисунку, точь-в-точь как в учебнике. Подписи у меня обычно присутствовали в нужных местах, но сами рисунки порой выходили неказистыми, и это не смотря на то, что я хитро пользовался копиркой.
Оценки Ботан Ботаныч не ставил ни за рисунки, ни за ответы на уроках, по только что прочитанному материалу. У него была Своя Система, опробованная еще на моем дяде, учившимся в той же школе, что и я. Он ставил плюсы или минусы. Пять плюсов – пятерка, три минуса – двойка. Плюсы и минусы взаимоуничтожали друг друга. Плюсы и минусы староста класса заносила в свою тетрадь. Через каждые три-четыре урока Ботан Ботаныч просил старосту огласить результаты и по их итогам выставлял оценки в журнал.
Ставил он минусы и за поведение. Любое его замечание могло служить минусом в тетрадь старосты. Однажды Ботан Ботаныч поставил мне 6 минусов за урок и 4 моему соседу по парте, за то, что мы вертелись, переговаривались и тихо смеялись. Смех наш вызван был в тот день, в том числе и седым ежиком Ботан Ботаныча, весьма забавно торчащим в разные стороны, будто он (Ботаныч) только что встал с постели.
Как и по другим предметам на биологии время от времени проходили контрольные. Только здесь они были не совсем в обычной форме. Это был тест, где в качестве бланка ответов использовался тетрадный лист, согнутый по особой технологии. Когда он разворачивался, сгибы делили его на 24 квадрата. Зачитывалось 8 вопросов, 3 варианта ответа. Необходимо было поставить крестик в нужном квадрате. Потом листы собирались и Ботаныч прокалывал всю пачку шилом, в тех местах, где должны были находиться правильные варианты ответов. Происходил подсчет, и выставлялись оценки в журнал. Все очень быстро.


Конечно, настоящее имя Ботан Ботаныча было совсем другим, его звали также как президента Путина. Но за глаза все величали его именно Ботан Ботаныч, он знал об этом, и, кажется, не обижался.
Я не помню, что Ботан Ботаныч за все время, что у вел у нас биологию (5-11 класс с перерывами) хоть на кого-то кричал. Похоже, что он просто не умел этого делать. Голос повышал иногда, но криком, в той манере, как это получалось у некоторых других учителей, это назвать никак нельзя.
Однажды, недалеко от кабинета биологии меня неловко толкнули, я всем телом навалился на стоящий на подоконнике свой дипломат и тот с оглушающим звоном вынес стекло. Из кабинета на шум вышел спокойный Ботан Ботаныч. Спросив, кто это сделал, он, не перебивая, выслушал мои сбивчивые объяснения, затем, не ругая и не упрекая нас, сказал: возьми веник, совок и подмети осколки. Затем неторопливо удалился туда, откуда пришел.

В 11 классе среди пяти сдаваемых предметов два были на выбор, помимо иностранного языка я выбрал биологию. Мне выпал билет, который я совершенно не знал. Впрочем, из всех билетов знал я более-менее лишь 4-5. Из нашего класса этот предмет сдавал лишь еще одни ученик, из параллельного человек пять-шесть и все, больше никого. Помимо Ботан Ботаныча присутствовала комиссия из трех человек в лице преподавателя физкультуры, английского языка и кого-то еще. Естественно, большая часть комиссии о биологии имела поверхностные знания. Пока девочка из параллельного класса бойко отвечала перед комиссией, Ботан Ботаныч подсел ко мне за парту и начал спрашивать. Я что-то мямлил, точнее, тихо нес откровенную чушь. Он начал мне подсказывать и просил нарисовать таблицу, которую я заполнял под его диктовку на листочке. Потом Ботаныч принес учебный плакат, где изображены были всякие букашки – козявки и тыкая в них ручкой спрашивал: кто это? Я, сомневаясь в собственной правоте: инфузория туфелька…кажется. Ботаныч: правильно, теперь громче, еще раз. Я: это имфузория-туфелька! (громко и уверенно, чтобы комиссия слышала). За экзамен он поставил мне 4, предварительно поинтересовавшись, какая оценка мне нужна.
Как только при мне упоминают инфузорию-туфельку, я тотчас вспоминаю негра-практиканта на уроках биологии Ботан Ботаныча. Ботаныч сидит на задней парте, негр, коверкая слова, объясняет новую тему. Кто-то особо умный, желая поставить в тупик, спрашивает: что будет, если положить инфузорию – туфельку в рот? Негр, радостно: это смертельно! Выдержав паузу и обведя класс взором добавляет: …для инфузории-туфельки. И все это приправлено непередаваемым акцентом будущего чернокожего учителя.

Года через три после того, как я окончил школу, Ботан Ботаныч все же ушел на пенсию.