бедный, бедный Вертер...его убила тоска по прекрасному.
18-06-2009 16:28
к комментариям - к полной версии
- понравилось!
"Спешу признаться тебе, помня твои взгляды, что почитаю счастливцами тех, кто живет не задумываясь, подобно детям, нянчится со своей куклой, одевает и раздевает ее и умильно ходит вокруг шкафа, куда мама заперла пироженое, а когда доберется до сладенького, то уплетает его за обе щеки и кричит "Еще!" Счастливые создания" Хорошо живется и тем, кто дает пышные названия своим ничтожным занятиям и даже своим страстишкам и преподносит их роду человеческому как грандиозные подвиги во имя его пользы и процветания. Благо тому, кто может быть таким! Но если кто в смирении своем понимает, к чему все это ведет, кто видит, как прилежно всякий благополучный мещанин подстригает свой садик под рай и как терпеливо даже несчастливец, сгибаясь под бременем, плетется своим путем и все одинаково жаждут хоть на минуту дольше видеть свет нашего солнца,- кто все это понимает, тот молчит строит свой мир в самом себе и счастлив уже потому, что он человек. И еще потому,что, при всей своей беспомощности, в душе он хранит сладостное чувство свободы и сознание, что может вырваться из этой темницы, когда пожелает"
"Как отрадно мне всем сердцем ощущать бесхитросnную, безмятежную радость человека, который кладет себе на стол своими руками
взращенный кочан капусты и в одно мгновение переживает вновь все хорошее, что связанно с ним: ясное утро, когда он сажал его, и теплые вечера, когда его поливал и радовался, глядя, как он растет"
"Ничуть,- отвечал я,- разве то, чем портят жизнь себе и своим ближним, не заслуживает такого названия? Мало того, что мы не в силах сделать друг друга счастливыми, неужто мы должны еще отнимать друг у друга ту радость, какая изредка выпадает на долю каждого? И назовите мне человека дурно настроенного и достаточно мужественного, чтобы скрывать свое настроение, одному страдать от него, не омрачая жизни окружающим. Притом же чаще всего дурное настроение происходит от внутренней досады на собственное несовершенство, от недовольства самим собой, неизбежно связанное с завистью, которую, в свою очередь, разжигает
нелепое тщеславие. Видеть счастливых людей, обязанных своим счастьем не нам, - вот что несносно."
"Ничего, ничего, все наладится. Ты совершенно прав, мой милый. С тех пор как я целые дни провожу на людях и вижу их делишки и повадки, я гораздо снисходительнее к себе. Раз уж мы так созданы, что все применяем к себе и себя ко всему, значит, радость и горе зависят от того, что нас окружает, и ничего нет опаснее одиночества. Воображение наше, по природе своей стремящееся подняться над миром, вскормленное фантастическими образами поэзии, нарисовало себе образы людей, стоящих неизмеримо выше нас, и все, кроме нас, кажется нам необыкновенным, всякий другой человек представляется нам совершенством. И это вполне естественно. Мы на каждом шагу чувствуем, как много нам недостает, мы часто видим у другого то, чего лишены сами, приписывая ему свои собственные качества, а в придачу наделяя его несокрушимым душевным спокойствием. И вот счастливое порождение нашей фантазии готово. Зато когда мы неуверенно и кропотливо с трудом пробиваемся вперед, то нередко обнаруживаем, что мы, спотыкаясь и плутая, добрались дальше, чем другие, плывя на всех парусах, и вот тут-то, поравнявшись с другими или даже опередив их, испытываешь чувство подлинного самоутверждения."
"Ах, Вильгельм, каково было слушать эти слова, сказанные тоном искреннейшего участия! Я был подавлен, и до сих пор во мне кипит ярость. Я хотел бы, чтобы кто-нибудь осмелился открыто бросить мне упрек, тогда я проткнул бы его шпагой; вид крови успокоил бы меня. Ах, я сотни раз хватался за нож, чтобы облегчить душу; рассказывают, что существует такая благородная порода коней, который по инстинкту прокусывают себе вену, чтобы легче было дышать, когда их чересчур разгорячат и загонят. Мне тоже часто хочется вскрыть себе вену и обрести вечную свободу."
"Будь проклят тот, кто посмеется над страдальцем, устремляющимся к отдаленному источнику, который лишь усугубит его болезнь и сделает мучительнее последние часы; будь проклят тот, кто возгордится перед несчастным, совершающим паломничество ко гробу господню, чтобы спастись от угрызений совести и утишить сердечную скорбь! Каждый шаг, который ранит ноги на непроторенной тропе, проливает каплю утешения в измученную душу, и после каждого трудного дня пути куда легче спится ночью. А вы, суесловы, смеете, нежась на перинах, называть это безумием! Безумие!"
"Страдания юного Вертера." Иоганн Вольфганг Гете. (перевод Н.Касаткиной)
вверх^
к полной версии
понравилось!
в evernote
"Спешу признаться тебе, помня твои взгляды, что почитаю счастливцами тех, кто живет не задумываясь, подобно детям, нянчится со своей куклой, одевает и раздевает ее и умильно ходит вокруг шкафа, куда мама заперла пироженое, а когда доберется до сладенького, то уплетает его за обе щеки и кричит "Еще!" Счастливые создания" Хорошо живется и тем, кто дает пышные названия своим ничтожным занятиям и даже своим страстишкам и преподносит их роду человеческому как грандиозные подвиги во имя его пользы и процветания. Благо тому, кто может быть таким! Но если кто в смирении своем понимает, к чему все это ведет, кто видит, как прилежно всякий благополучный мещанин подстригает свой садик под рай и как терпеливо даже несчастливец, сгибаясь под бременем, плетется своим путем и все одинаково жаждут хоть на минуту дольше видеть свет нашего солнца,- кто все это понимает, тот молчит строит свой мир в самом себе и счастлив уже потому, что он человек. И еще потому,что, при всей своей беспомощности, в душе он хранит сладостное чувство свободы и сознание, что может вырваться из этой темницы, когда пожелает"
"Как отрадно мне всем сердцем ощущать бесхитросnную, безмятежную радость человека, который кладет себе на стол своими руками
взращенный кочан капусты и в одно мгновение переживает вновь все хорошее, что связанно с ним: ясное утро, когда он сажал его, и теплые вечера, когда его поливал и радовался, глядя, как он растет"
"Ничуть,- отвечал я,- разве то, чем портят жизнь себе и своим ближним, не заслуживает такого названия? Мало того, что мы не в силах сделать друг друга счастливыми, неужто мы должны еще отнимать друг у друга ту радость, какая изредка выпадает на долю каждого? И назовите мне человека дурно настроенного и достаточно мужественного, чтобы скрывать свое настроение, одному страдать от него, не омрачая жизни окружающим. Притом же чаще всего дурное настроение происходит от внутренней досады на собственное несовершенство, от недовольства самим собой, неизбежно связанное с завистью, которую, в свою очередь, разжигает
нелепое тщеславие. Видеть счастливых людей, обязанных своим счастьем не нам, - вот что несносно."
"Ничего, ничего, все наладится. Ты совершенно прав, мой милый. С тех пор как я целые дни провожу на людях и вижу их делишки и повадки, я гораздо снисходительнее к себе. Раз уж мы так созданы, что все применяем к себе и себя ко всему, значит, радость и горе зависят от того, что нас окружает, и ничего нет опаснее одиночества. Воображение наше, по природе своей стремящееся подняться над миром, вскормленное фантастическими образами поэзии, нарисовало себе образы людей, стоящих неизмеримо выше нас, и все, кроме нас, кажется нам необыкновенным, всякий другой человек представляется нам совершенством. И это вполне естественно. Мы на каждом шагу чувствуем, как много нам недостает, мы часто видим у другого то, чего лишены сами, приписывая ему свои собственные качества, а в придачу наделяя его несокрушимым душевным спокойствием. И вот счастливое порождение нашей фантазии готово. Зато когда мы неуверенно и кропотливо с трудом пробиваемся вперед, то нередко обнаруживаем, что мы, спотыкаясь и плутая, добрались дальше, чем другие, плывя на всех парусах, и вот тут-то, поравнявшись с другими или даже опередив их, испытываешь чувство подлинного самоутверждения."
"Ах, Вильгельм, каково было слушать эти слова, сказанные тоном искреннейшего участия! Я был подавлен, и до сих пор во мне кипит ярость. Я хотел бы, чтобы кто-нибудь осмелился открыто бросить мне упрек, тогда я проткнул бы его шпагой; вид крови успокоил бы меня. Ах, я сотни раз хватался за нож, чтобы облегчить душу; рассказывают, что существует такая благородная порода коней, который по инстинкту прокусывают себе вену, чтобы легче было дышать, когда их чересчур разгорячат и загонят. Мне тоже часто хочется вскрыть себе вену и обрести вечную свободу."
"Будь проклят тот, кто посмеется над страдальцем, устремляющимся к отдаленному источнику, который лишь усугубит его болезнь и сделает мучительнее последние часы; будь проклят тот, кто возгордится перед несчастным, совершающим паломничество ко гробу господню, чтобы спастись от угрызений совести и утишить сердечную скорбь! Каждый шаг, который ранит ноги на непроторенной тропе, проливает каплю утешения в измученную душу, и после каждого трудного дня пути куда легче спится ночью. А вы, суесловы, смеете, нежась на перинах, называть это безумием! Безумие!"
"Страдания юного Вертера." Иоганн Вольфганг Гете. (перевод Н.Касаткиной)
Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.
Дневник бедный, бедный Вертер...его убила тоска по прекрасному. | SelFishka - Buried Alive in The Sky |
Лента друзей SelFishka
/ Полная версия
Добавить в друзья
Страницы:
раньше»