Содержание в домашних условиях всякой живности вопрос, требующий серьезных познаний о повадках оной живности.
Впрочем, при владении домашним питомцем мелкого размера главное знание сводится к тому, что чем зверь меньше –тем больше и активней он жрет.

Однажды мне на содержание оставили морскую свинку. Недолгий опыт общения с ней заставил меня прийти к выводу, что она жрет просто без остановки. Из ее клетки постоянно доносились чавкающие звуки, чем-то эта свинья хрустела, активно пожирая свой корм.
Когда корм заканчивался, она, полностью отринув морально-этические нормы, начинала пожирать свои собственные продукты жизнедеятельности. Я ей даже хотел почитать вслух антиутопию Войновича «Москва, 2042» со строками «кто сдает продукт вторичный-тот питается отлично», но любые попытки культурно обогатить это создание не приводили к успеху.
Впрочем, кто знает. Не исключено, что я добился бы прогресса и культурного развития этой твари. Иногда она стала как-то странно цепенеть в моменты, когда я обращался к ней с просветительскими речами, будто внимательно слушала.
Сейчас я впрочем понимаю, что она скорее всего внимательно прислушивалась к своим пищеварительным процессам, но тогда я был заведомо неопытным натуралистом.

Воспитание питомца закончилось плачевно. Не особо разбираясь в диете данных созданий я накормил свинью собственноручно пророщенным на окошке зеленым луком. Хрустела этими луковыми перьями свинья остервенело, только ошметки летели в разные стороны и скормил ей довольно много. Увы, но к моему искреннему удивлению на следующее утро свинья откинула копыта и была найдена в клетке бездыханной. Лук явно не пошел ей на пользу.
С другой стороны применительно к тому, что была она «морской свиньей» наверное правильней сказать «склеила ласты».

Признаться, с того прискорбного случая морских свиней мне на передержку почему-то не оставляли.

Но не только у свиней отсутствует центр насыщения в мозгу. Практически полностью он отсутствует и у мелких собаченций. Вот крупного пса порой накормить проблема. С немецкой овчаркой приходится мучиться изрядно, выделывая около миски воистину шаманские пляски с бубном, порой подтаскивая сопротивляющуюся тушу за ошейник.

Но вот когда у меня жила мелкая немецкая собака породы такса таких проблем я не знал.
Жрала эта собака абсолютно все. Ну когда в щенячьем возрасте она смолотила две коробки от компакт дисков, изжевав до сурового состояния даже сами диски, от одного из которых был даже отгрызен так и не нашедшийся кусок, я счел, что это просто проблемы роста.
Но увы, это не было проблемами роста. Это было просто нормальным пищеварительным процессом, который эта собака обеспечивала любым доступным ей способом.
Выбежав на прогулку она первым делом вприпрыжку неслась без оглядки к ближайшей помойке или мусорной куче и не реагировала на какие-либо команды до момента, пока не отскакивала от оной кучи активно облизываясь.
Манеры пожирания пищи у нее со временем были сформированы и отточены для максимальной эффективности. Чтобы не оказывалось в ее миске она очищала ее за доли секунды, причем пожирала она любую субстанцию крупными кусками, практически не переживая, постоянно бдительно озираясь. Еда была для нее подарком судьбы, который в любую секунду могли убрать. Некая медлительность в движениях возникала у нее только тогда, когда она минут пять вылизывала языком абсолютно чистое днище миски.

Каким образом она умудрялась открывать шкафчик, за которым скрывалось мусорное ведро с закрывающейся крышкой – мне неясно до сих пор. С ее небольшой комплекций и короткими ножками ей это должно было быть не под силу. Собственно так я и думал. Но это было конечно же заблуждением.

Когда я поволок ее в сумке в ветлечебницу на операцию по удалению грыжи, у меня фактически открылись глаза. Врачи вкололи ей какой-то укол для наркоза и вручили мне засыпающее создание со специальной кюветой. Дескать, возможна небольшая рвота – последите за этим.
Тут надо отметить, что собака по моим подсчетам в силу диеты, на которую я ее посадил перед операцией не должна была ничего есть уже довольно долго. Ага, казалось бы.
«Небольшая рвота» началась с целлофановых оберток от сосисок, потом полезли картофельные очистки и еще бог весть что. Все это заглатывалось очевидно целиком, без каких-либо пережевываний. Будучи уже в преднаркозном состоянии такса тем не менее судорожно двигала горлом, пытаясь заглотать вываливающиеся из нее куски того, что она считала едой.

Когда-то тогда я и счел, что отсутствует у моего питомца центр насыщения. Что ситуация, когда собаченция отвалится от миски и продемонстрирует собой явление довольной сытой собаки в принципе невозможна. Действительно подумал, что дай ей волю и она будет лопать и лопать, пожирая все вокруг.
Да и поводов укрепиться в этом мнении у меня уже было достаточно, чего стоит ее трюк с залезанием на остатки праздничного стола по опрометчиво оставленному рядом с ним стулу?
Если бы стул отодвинули в сторону – еды там хватило бы еще на неделю паре-тройке человек нормальной комплекции. Но увы. После дерзкой вылазки таксы на стол оставалось только составить чистую посуду в шкаф.

Сама после подобных трюков псина моментально неслась под диван, для того, чтобы юркнуть под него ей в силу анатомических особенностей организма даже не требовалось нагибаться. И там, в самом дальнем углу, она и отсиживалась, пережидая момента, когда напряжение немного схлынет.
Выковырять ее из под дивана было непросто, поэтому для акции возмездия требовался какой-то совсем выходящий за грань добра и зла повод.

В свое время я прочел где-то о том, что бить собак рукой нельзя, невзлюбит. Поэтому я для суровых воспитательных моментов использовал скрученную в трубочку газету «Экстра-М». Специалисты –кинологи были правы. Такса газету «Экстра-М» ненавидела. Каждый раз, когда данная газета попадалась ей в зубы, она приступала к методичному и беспощадному истреблению врага. Растерзав и разметав средство массовой информации по всей квартире, такса совершала мистический акт финального унижения супостата путем отправления на его останки своих естественных надобностей.

В силу данного алгоритма наказывать собаку не хотелось, бороться с последствиями оказывалось куда сложней.

Так вот, по поводу центров насыщения.
В принципе, стулья и табуретки всегда отодвигались от стола на расстояние, чуть-чуть превышающее дистанцию прыжка таксы. Но иногда, когда на столе казалось бы не было съестного, стулья по забывчивости оставлялись в опасной близости к столу.
Так получилось и тогда.

На столе в металлической миске лежал полутора- килограммовый кусок мяса. Лежал он там, чтобы разморозиться – только-только извлеченный из морозилки и по консистенции напоминавший кусок железа.

О том, что процесс размораживания пошел не так, как планировалось, я узнал, заслышав страшный вопль, донесшийся с кухни. Даже с Гримпенских болот доносились менее душераздирающие звуки. Я даже ощутил, что волосы на голове у меня слегка зашевелились и метнулся на кухню.
Собака восседала на столе рядом с миской. Разжевать или хотя бы откусить кусок мяса она была не в состоянии, замерзшее до состояния легированной стали мясо успешно противостояло собачьим зубам.
Но такса не упала духом. Подобно анаконде она стала натягивать себя вокруг этого куска. Ее пасть неестественным образом раскрылась –напомнив мне «чужого» из одноименного фильма. Привычно-судорожные движения горлом показывали, что мясо мало помалу продвигается внутрь, но явно причиняет собаке боль. От этой боли она и вопила, причем в силу занятости рта делала это чуть ли не носом.
Увидев меня, заставшего ее на месте преступления, она затряслась от ужаса и попыталась скрыться, для чего неосмотрительно сделала пару шагов. Ее голова, которая в данный момент времени оказалась тяжелей на полтора килограмма, свесилась с края стола и такса не удержалась. Невероятная конструкция у металлическим стуком упала на пол, первым ударилось мясо, потом уже сверху шлепнулась такса.
Оказавшись на полу, она засуетилась и устремилась в сторону дивана.
Таксы вообще собаки очень устойчивые –за счет низко расположенного к земле центра тяжести, но сейчас он оказался серьезным образом смещен вперед. Бежала она фактически на пяти точках, ежесекундно перебирая как своими лапками, так и демонически стукающимся об пол куском мяса.
Как она умудрялась бежать –мне непонятно до сих пор. Но факт остается фактом –до дивана она добралась и забилась в самый угол.
Все это время она вопила, пытаясь по миллиметру припихнуть мясо внутрь своего сопоставимого по размерам организма. Но как ей не было больно, она явно была не готова расстаться с мясом.

Орала она еще примерно час, потом звуки стихли. Я заглянул под диван и увидел два все еще выпученных глаза на изумленной морде и живот, который своей формой и размерами напомнил мне рисунок из книги Сент –Экзюпери «Маленький принц» - удав, проглотивший слона.
Невероятно, но факт –собака была сыта. Сколько занял процесс размораживания мяса в ее организме, когда началось переваривание и уменьшение объема пищи в ее желудке, когда мясо начало понемногу из пасти и пищевода попадать в желудок –все это неизвестно.
Но из под дивана она не появлялась ровно трое суток. Вытащить ее не было никакой возможности, серьезно увеличившиеся габариты настолько крепко вписали ее в профиль поддиванного пространства, что сидела она там намертво.

Так что как ни крути, но центр насыщения у маленьких собак есть, это проверено опытом.

© roberlee