У Маяковского есть стихотворение «Товарищу Нетте, пароходу и человеку». Теодор Нетте — советский дипкурьер, погибший в 1926 году при выполнении служебного долга. Если бы подобное стихотворение было бы написано про Семена Челюскина, то в названии можно было бы смело убирать слово «человек». Потому что, как это не парадоксально, но для большинства людей Челюскин — это не путешественник и мореплаватель, а пароход, затертый во льдах в 1934 году.

Этот феномен перекошенного восприятия обществом исторической роли человека настолько показателен, что на примере личности полярного исследователя впору говорить о «казусе Челюскина».



Прямая линия на карте

Но оставим в стороне пароход. Что известно о человеке, чьим именем он был назван? Эрудиты тут же ответят, что Челюскин открыл самую северную материковую точку России и всей Евразии. На этом всё, а кто такой Челюскин, кем он был, да и даже когда родился и как выглядел — на эти вопросы большинство знатоков ответить не смогут. И не их в том вина. Истории хорошо известно про экспедицию Челюскина, но вот про его жизнь до открытия и после него рассказать она затрудняется. Вплоть до того, что историки не знают точный год рождения мореплавателя.

Не будем останавливаться на нём и мы, а лишь отметим, что род Челюсткиных (в документах того времени его фамилия писалась именно так) имел старинное происхождение, но после стрелецкого бунта попал в опалу. Тем удивительней, что отец будущего мореплавателя Иван Челюскин сумел устроить своего сына в Школу математических и навигационных наук, открытую Петром I. Ее Семен закончил в 1721 году и был зачислен на должность навигатора на единственный в стране Балтийский флот.


Вероятный портрет штурмана русского флота Семена Челюскина работы неизвестного автора, XVIII век. Достоверность оспаривается

Надо сказать, что в петровские времена навигаторы и штурманы были на флоте сословием не слишком уважаемым, и останься Челюскин простым штурманом, вряд ли ему удалось бы добиться славы. Но судьба благоволила ему, дав шанс проявить себя в Великой Северной экспедиции. Шанс явился в образе однокашника Челюскина по Навигационной школе лейтенанта Василия Прончищева. Его назначили командовать енисейским отрядом экспедиции, и себе в штурманы он выбрал именно Семена Челюскина.

Кратко остановимся на самой Великой Северной экспедиции.

К моменту смерти Петра I усилиями Витуса Беринга и его коллег был нанесен на карту участок материка от устья Лены до Камчатки. От Архангельска до Обской губы берег тоже был разведан. Знали научные мужи и о Енисее, что он впадает в океан на севере. А вот что собой представляет суша между Обью и Леной, было никому не ведомо, и на российских картах того времени этот участок рисовался как прямая линия. Вот отряды Северной экспедиции и должны были ликвидировать «белое пятно». Василию Прончищеву досталась задача пройти от устья Лены до устья Енисея и нанести берег на карты.

Первый выход

В июне 1735 года дубель-шлюпка «Якутск» с командой из 45 человек, включая штурмана Челюскина и капитана Прончищева, отчалила от пристани Якутского острога в путешествие к неизведанным местам. Оно прервалось уже в сентябре — «Якутск» вышел в море, прошел немного на запад и встал на зимовку в устье реки Оленек. И хоть зимовка была незапланированной и запасы продовольствия не позволяли продолжить плавание на следующий год, Прончищев принял решение летом 1736 года идти курсом дальше на запад. Решение оказалось роковым — в сентябре от цинги умер капитан, а через пять дней и его жена Мария Прончищева.


Дубель-шлюпка "Якутск". Современная реконструкция

Похоронив супругов на берегу, Семен Челюскин принял руководство экспедицией на себя и решил поворачивать обратно, так как впереди виднелись громадные торосы, пройти между которыми не помогло бы даже всё штурманское умение и знание мира.

В Якутск Челюскин попал лишь в июле 1737 года. А там его ждало распоряжение от Адмиралтейств-коллегии продолжать описные работы. И даже приказ если к «судовому проходу ни по каким способам уже надежды не будет...», то описывать местность с берега. Иными словами, зажало корабль во льдах, бери собак или оленей и продолжай дело.

Сейчас это не кажется рисковым — вон, Матвей Шпаро даже детей водит на лыжах маршрутом Челюскина. А в те времена еще не знали хронометров, а из инструментов были только компас и секстант. И ладно инструменты — примитивность огнестрельного оружия не гарантировала успешной охоты, спичек еще не знали, и разжечь сырую древесину было целым делом. Отсутствовала связь. Не было ни медикаментов, ни специальных очков, люди надолго выходили из строя, пораженные снежной слепотой. Помимо здоровья, требовались исключительная воля и настойчивость, чтобы преодолеть все трудности и довести дело до конца.


Памятный знак «Покорителям северных широт» на мысе Челюскина, 2005 г

Гибель «Якутска»

Но вернемся к Челюскину. Из Петербурга на смену Прончищеву прибыл лейтенант Харитон Лаптев, под руководством которого «Якутск» двинулся в путь летом 1739 года. В этот раз пройти удалось больше — от устья Лены до устья реки Хатанги, которая ограничивает полуостров Таймыр с востока. То, что это полуостров, никто тогда еще не знал. Но береговая линия круто заворачивала на север, и Лаптев принял решение обогнуть препятствие. К концу августа с большим трудом «Якутску» удалось достичь мыса Фаддея (всего 120 километров по прямой до будущего мыса Челюскина), но дальше лежали сплошные льды. Пришлось поворачивать назад в устье Хатанги и становиться там на зимовку.

Однако плавание 1740 года окончилось неудачей — переменившийся ветер стал нагонять с моря лед, и дубель-шлюпку затерло. Да так, что она получила несколько пробоин и стала тонуть. Команда успела эвакуироваться на берег и даже спасти часть припасов, но что делать дальше? Авария произошла в августе, и команде пришлось ждать на берегу в ожидании пока замерзнут реки. А потом Харитон Лаптев распорядился отправить команду на оленях в Туруханск, а сам остался в устье Хатанги с Челюскиным, геодезистом Никифором Чекиным и шестью матросами.

Три маршрута

Цель у Лаптева была вполне определенная — продолжить опись «сухим путем», как того требовало начальство. Вот на схематичном рисунке показан план трех сухопутных переходов.


План экспедиции Х. Лаптева

Партия Чекина должна была двигаться от устья Хатанги по направлению к устью реки Нижней Таймыры, огибая Таймыр с востока (красный пунктир). Челюскину надлежало пройти 500 верст на оленях до устья реки Пясины, а потом идти берегом до устья Нижней Таймыры (желтый пунктир). А сам Лаптев предполагал добраться до точки встречи напрямую (зеленый пунктир). Такое неравенство участников объясняется просто: карты Таймыра на тот момент не существовало, и были разведаны лишь устья рек.

Челюскин отправился в путь первым в марте 1740 года на собачьих упряжках с двумя солдатами. Продовольствие у него имелось — Туруханская воеводская канцелярия заранее сделала запасы в устье Пясины. В апреле своим маршрутом выехал Чекин, спустя два дня — Лаптев. Командир экспедиции прибыл к устью Нижней Таймыры первым и немного отдохнув, решил двигаться навстречу Челюскину.


Устье реки Нижняя Таймыра

А тот продвигался вперед несмотря на плохую погоду и суровые условия. С приближением весны все чаще задувал сильный западный ветер, приносивший потепление, а с ним мокрый снег. В такую погоду сырость пронизывала до костей и было тяжело дышать. В редкие ясные дни яркий солнечный свет слепил глаза; примитивные снеговые очки — кусок бересты, вымазанной сажей, с прорезями для глаз — помогали мало.

1 июня Челюскин неожиданно повстречал Лаптева. Штурману нечем было порадовать командира: собаки у него истощились, а корма было в обрез, так как и в устье Пясины его не заготовили в достаточном количестве. Хорошо, что выручила удачная охота на белого медведя, а так пришлось бы голодать. Посовещавшись, Лаптев с Челюскиным приняли решение отправляться назад в Туруханск. Спустя некоторое время туда прибыл и Никифор Чекин, который не смог пройти намеченным маршрутом и из-за непогоды и болезни своего товарища.

Бревно вместо флага

Итак, работы отряда оказались незаконченными; оставался необследованным берег от устья Нижней Таймыры на восток. Обдумав и взвесив, Лаптев поручил завершить таймырскую опись Семену Челюскину, отдавая преимущество его опыту и таланту.


Одно из вольных изображений С. Челюскина

4 декабря 1741 года Челюскин с тремя служилыми людьми на пяти собачьих нартах выехал из Туруханска. Мороз достигал 50°, покрытых инеем людей и животных окутывали клубы пара от дыхания, но ничто не останавливало первопроходца и его спутников.

В конце февраля Челюскин добрался до устья Хатанги, откуда стартовал прошлой весной. Только сейчас он повернул не на запад, а поехал путем Чекина — на север. В начале мая Семен Иванович достиг мыса Фаддея, где в 1739 году остановился «Якутск». Всё, дальше на север еще никто из людей не проникал.

Челюскин продолжал вести наблюдения с особой тщательностью. Его путевой журнал, единственная копия которого хранится в Госархиве Военно-Морского Флота в Санкт-Петербурге, — замечательный документ, свидетельствующий о необычайном упорстве и выносливости штурмана. Лаконичны его указания на неблагоприятные погодные условия. Часты упоминания о крайнем изнурении собак, которым было гораздо тяжелее, чем людям. Ни слова о собственной усталости или проявлении страха, в записях не было места личным чувствам и переживаниям.

И даже открытие крайней точки полуострова Челюскин сопроводил совершенно обыденной даже суховатой записью:

Здесь приехали к мысу. Потом берег лежит, на румбы показанные, здесь поставили маяк – одно бревно, которое вез с собой, а по сему берегу лесу нет ничего.


Маршрут С. Челюскина, 1742 год

Произошло это событие 7 мая 1742 года. Но событием оно является для географической науки. Сам же Челюскин, поставив столб, который, несмотря на тяжесть и недостаток места вез с собой всё это время, пробыл на мысу два часа и отправился дальше. Если бы он знал, что именно этот мыс является крайней северной точкой Евразии, которая навсегда впишет имя Семена Челюскина в летопись географических открытий, то, может быть, придал бы событию большее значение. А так надо было спешить, и повернув на запад, Семен Иванович благополучно достиг устья Нижней Таймыры. А дальше была дорога в Туруханск, где его поджидал Харитон Лаптев. Свой непростой путь отважный штурман закончил 20 июля 1742 года.

Человек, а не пароход

Открытый мыс Челюскин назвал просто — «Восточный северный». Имя первооткрывателя ему дадут лишь столетие спустя, когда побывающий в этих местах академик Александр Миддендорф инструментально докажет, что невыразительный кусочек тверди является самой северной точкой Евразии. Именно по инициативе Миддендорфа мыс и переименовали в честь первооткрывателя.


Мыс Челюскина, метеорологическая станция

Сам же Семен Иванович за свое открытие не получил никакой награды. Да и глупо ее было ждать за обычную работу по описи побережья. Вернувшись после экспедиции в Петербург, он больше на Север не ходил, а в 1756 году был уволен «по старости» с флота. Вместе с женой Семен Иванович поселился в небольшом имении в Алексинском уезде Тульской губернии, где и провел остаток жизни, собирая подати с крестьян и судясь с соседями. Умер он в 1764 году, и где похоронен первооткрыватель Таймыра, науке неизвестно.

Такова была судьба отважного штурмана: остаться в безвестности при жизни и навечно запечатлеться в памяти потомков в качестве парохода, получившего славы гораздо больше, чем сам Челюскин.

Источник