Василий Теркин
К синагоге на пригорке,

Вжавши в ухо пелефон,

Поднимался Вася Теркин.

Это был, конечно, он!

Не спеша поведать надо,

Почему он здесь сейчас.

Пушки к бою едут задом -

Так и наш пойдет рассказ.



* * * * * * * * * * * * * *

Шла абсорбция успешно -

Теща швабрила мисрад.

Сын Серега с братом Кешей

Продавали виноград.



Брат Иван давно со стройки

Тащит краску и цемент.

Надьку после курсов кройки

Взял массажный кабинет.



Вот, знакомый чуя запах,

Теркинд замедляет ход.

Питу, хумус и фалафель

В лавке на углу берет.



И кладет неспешно в питу

Чипсы, а поверх - лучок,

А потом для аппетиту

Перца острого стручок.



Тут же возле стойки влажной,

Подмигнувши продавцу,

Питу съел степенно, важно,

Как и следует бойцу.



Вытер рот ладонью потной

А потом вздохнул: "Эх, ма!

Лучше бы свининки постной,

А не этого дерьма!



Да еще б стакан сивушки,

К ней - соленого грибка,

И со здешнею подружкой

Да сплясать бы гопака!



Да пройтись

с гармошкой, с песней.

А когда начнет темнеть,

С этой бы подружкой местной

В кибуце на стог залезть!.."



И пошел. Мелькали лица.

Звали в путь его дела:

То на Рождество - бар-мицва,

То на святки - брит-мила.



То кому сменить покрышки,

То ворота подлатать,

То Твардовского детишки

В школе просят почитать.



Так он шел, к ходьбе привычный,

На поля бросая взгляд.

Фронтовик, боец отличный,

А теперь - репатриант.



Сел в лесу на пень бугристый

И портянки разложил.

Сигареты Time и Winston

В самокрутку покрошил.



Выпил кружку самогона.

Чтоб в пути прибавить сил.

Редькой с долькою лимона,

Крякнув, быстро закусил.



Так себе сказал: "Ну что же,

По всему видать, ей-ей!

Что и я - хоть не по роже,

Так по местности еврей!



Где вы нынче, Валька, Сенька?

Где ты, сторож дед Егор?

Где родная деревенька?

Не видал вас с давних пор!



Кто теперь комбайн наладит?

И покрасит в клубе дверь?

Кто? Скажите, бога ради!..

Да чего уж там теперь!.."



Вдруг качнулась ветка слабо.

Чья-то голова в платке.

То ли девка, то ли баба

Бродит там невдалеке.



Достает гармошку Теркинд,

Рыжий ус поправив свой.

По ладам привычно ловко

Пробегает пятерней.



И гармошка та запела,

В небе распугав орлов.

И кому какое дело,

Что у песни нету слов!



Как на фронте, как когда-то

За собой она ведет.

Только вдруг ствол автомата

Ткнулся Теркинду в живот.



Да, плохая вышла спевка!

Видит Вася, что стоит

Перед ним в платке не девка,

А хамасовский бандит!



И откуда только взялся!..

Что орет - не разобрать.

Все же Теркинд догадался -

Руки вверх, едрена мать!



Что поделать! Поднял руки

И смотрел, прищуря глаз,

Как араб, рыча, из сумки

Все на землю злобно тряс.



Миску смял, испортил вилку.

Помидоры подавил.

Это ладно! Но бутылку!!!

Хвать из сумки - и разбил!



Кто ж стерпеть такое сможет?!

И хамасовца, крича:

"Ах, фашистская ты рожа!"

Вася Теркинд бьет сплеча.



Кто не пьет, тот лишь по слухам

Знает этот русский дар -

Собутыльнику по уху

Сокрушительный удар.



И удар тот, как на пьянке,

Вмиг араба уложил.

Рухнул тот лицом в портянки

И минуты не прожил!



Теркинд в кактусы неспешно

Бросил ржавый автомат.

Так сказал: "Араб, конечно,

Против немца слабоват!



Если посмотреть поближе!..

Но террор пресечь пора!

Тут бы нужен Колька Рыжий

Из соседнего двора.



Дать бы Кольке пару литров

Да оглоблю подлинней -

Он бы этих террористов

Перебил за пару дней!"



Пыль смахнул с сапог сухую,

Бросил сумку на плечо.

И пошел в жару такую,

Что и камню горячо.



Через рощи и пригорки,

Сквозь жару и через хмель

Так вдвоем с гармошкой Теркинд

Шел по Эрец-Исраэль.