Это цитата сообщения Гей-удолбаный-в-хлам Оригинальное сообщение

В юности очень много думалось о смерти. Со смаком, с вкусом, с прочувствованно и поэтично. Книги, музыка, кино, всё бралось на борт:

And thou art dead, as young and fair... (Byron)

And Like a dying lady, lean and pale,
Who totters forth, wrapped in a gauzy veil,
Out of her chamber, led by the insane
and feeble wandering of her fading brain... (Shelley)

A rose for the dead (Theatre of Tragedy)

В общем, Gothic galore, ночные кладбища, тёмные аллеи, и прочие художества, в безопасном знании, что смерть далече, и оттого загадочнее. Суть в том, что со временем приходит какое-то более здравое понимание этого явления. Осознание, что смерть -- это не стихи, не пиво на кладбище, не готический рок в наушниках, а вовсе такая себе реальная штука, которая может случится хоть здесь, хоть сейчас, и никакая Лакримоза, никакой моцартовский Реквием не будет иметь к этому никакого отношения.

Из этого осознания рождается острая, как бритва, радость жизни, наслаждение бытием такое, что было недоступно лет в восемнадцать. Не понимаю, почему радость жизни обычно ассоциируется с шумными праздниками, кегельбанами, попойками, сексом, и дебошем. Любовь к жизни, как любая любовь -- она интимная и глубоко запрятанная, как любая настоящая любовь.

Если включать людей, то с одними эта любовь к жизни оживает внутри, и хлопает в ладоши (хотя, если смотреть на образ, мне почему-то представляется что у любой любови - лапки, а не ладошки), а с другими людьми она либо безразлично дремлет, либо пугается и заползает в норку; причём последнего сорта людей, безусловно, много больше. Не потому что они плохие, а потому что тех, от кого хочется хлопать в ладоши, их очень -- черзвычайно -- мало.

Это всё сугубо личное мнение, и никто лично не имеется в виду, кроме синей_лампы, которую давно пора переименовать в синий_александрийский_маяк или в синюю_путеводную_звезду.

Последнее, что есть сказать про смерть, это про одиночество в оной. Умирать в одиночку -- это всё равно метаться на палубе громадного тонущего парохода, на котором таинственным образом ты оказался абсолютно один. Горят огни, в обеденных салонах сыплются на пол тарелки, со свистом рвётся пар из труб -- а вокруг НИКОГО. Это действительно ужасно. Недаром же русские придумали пословицу "на миру и смерть красна". Пока есть сознание, можно сколь угодно убеждать себя в том, что в одиночку смерть предпочтительнее, но я уверен, что в самый последний момент очень захочется, чтобы кто-то был рядом.

И, разумеется, самое главное счастье -- не знать, когда она, смерть, наступит. Каждый день -- как выигрышный лотерейный билет, как новогодний подарок. Как чудесная, увлекательная игра.