5 июля я была на Крыльях, но описывать то время у меня нет желания, поскольку теперь, когда я знаю все, мне мерзко и отвратительно. И себя ненавижу. Всех, кто там был ненавижу. Пьяные, веселые обгоревшие люди пели песни, смеялись, пили пиво, обнимались и целовались, водили хороводы и играли в ручеек, а на расстоянии меньше километра умирали девочки и мальчики, взорванные проклятыми шахидками. Мы слышали второй взрыв, но это было настолько далеко, словно бы хлопок от петарды. Все так и подумали, что просто взорвали петарду. Люди продолжали хлопать, танцевать и пить. Потом зазвонили мобильные телефоны. Это несчастные родители дрожащими голосами пытались выяснить, живы ли детки. Пьяные детки отвечали: "Да, все нормально. Тут круто. Сейчас Макаревич поет. Взрыв? Какой взрыв? Ничего не знаю. Не-а, не слышали. Ой, ладно, мам, отстань, приеду поздно". Когда же окружающие спрашивали, в чем дело, обладатели мобильных отмахивались: "Да, фигня какая-то, как всегда. Вы же знаете предков. Вечно ерунду городят". Народ был офигительно весел... И все возмущались тем, что концерт сокращен, что Кипелов спел четыре песни, что Ночные спайперы ушли так быстро, а Сплин не приехал вообще. Все ругались: "Мы платили деньги! Билеты по 120 рублей!! Давайте Сплин!!". А в это время погибших развозили по моргам. Ужасно. Ужасно. Отвратительно. Я ненавижу себя, ибо мне тогда было весело. Я была счастлива, что хорошо провожу время. Я ненавижу окружающих. Я ненавижу музыкантов, которые не прекратили играть. Я ненавижу шахидок и наше правительство. Я ненавижу себя за то, что не взяла телефон, что ничего не знала. Что я пела песни и танцевала. Что я участвовала в этом пире во время чумы. Я никуда больше не пойду.
Вечером, после концерта, я и мой возлюбленный ехали ко мне домой, и в трамвае со мной заговорила девушка, которую сперва я приняла за мальчика. Она говорила:
- Вы слышали? Погибло 40 человек! Какой ужас! Я только что оттуда.
- И мы оттуда.
- О, клево! Вы слышали взрыв? Я - нет, я пьяная валялась. Я так ждала Сплин, а эти гады не приехали. Этих хасидов испугались.
- Шахидов, - поправляет ее мой любимый.
- Какая разница! Сволочи, не дали толком насладиться музыкой. Теперь, наверное, траур, все дела, - распаляется девушка.
Потом была ее остановка, и прощаясь она сказала:
- Ладно, ребята, до следующих Крыльев!!
Ненавижу всех.
Весь вечер мы смотрели новости и слушали Эхо Москвы. Когда я включила телевизор, то первое, что я увидела - это юмористический концерт с участием мужиков-трансвеститов, переодетых в бабок. Стало тошно.
6 июля. Утро с любимым. Долгие разговоры. Он уехал, и мне стало плохо. По-моему, у меня начинается депрессия.