Зеленый цвет еще не вызывает отвращения, но уже смешивается с серым. На улицах по-летнему много народу, но все мокрые. Солнце у нас появляется редко, но его не ждешь. Если я увижу его, это будет чудо. Мы уже не пьем пива, а едим дешевеющие арбузы. И они незаметно уйдут из нашей жизни.

Я не жду осени. И не боюсь ее. Я не знаю, что будет осенью. Не представляю, как все это изменит цвет и объем. Не понимаю, буду ли я любить ранние сумерки, или же они будут давить на меня. Дети снова пойдут в школу, а я не помню, как выглядит дневник. Я знаю, что потом, черной зимой, когда в снегу будут отражаться и умножаться звезды, я буду ждать лета. Но тогда все будет уже как-нибудь совсем по-другому. Как в книге, прочитанной больше пяти лет назад.

Где-то, наверно, отцвел иван-чай. Мне бывает скучно, как это бывает в августе, но на этот раз дела все же есть, поэтому я не очень часто смотрю в окно. Последние летние капли, уже холодные, падают на меня в виде арбузов, дач и дневных прогулок. Желание искупаться давно исчезло, оно здесь больше не нужно.

Говорят, лист смородины груб и матерчат.
А вот ЭТОГО нынче почему-то не мало.