Нежная чувствительная кожа. Изящный изгиб, он лежит спиной ко мне. Ссадины на локтях и коленках - ты еще совсем ребенок... Хрупкие мурашки по его спине - от моих шекотных прикосновений.
Сапфизм вытекает из глубин моего подсознания, и я осторожными коготками касаюсь его плечей. Твердым языком скольжу по его лопатке. Он что-то говорит о укусе змеи и о том, что завтра он улетит навсегда.

Он появлялся ненадолго и просил нарисовать ему барашка. Он говорил, что никто не рисует барашков так, как я. Рассказывал про свои путешествия и разных честолюбцев, правителей, пьяниц - своих знакомых. Про лису, которую он приручил из любопытства, да так и не воспользовался этим. Он рассказывал про свою розу, которая, благо, москвичка с квартирой. "Хотя у нее и было уже больше трех мужчин", - сожалел он. Он искренне удивлялся моим взрослым проблемам. И старательно умничал по каждому поводу.

Я небрежно рисовывала для него коробку, в которой якобы сидел самый лучший барашек. И он в благодарность дарил мне смеющиеся звезды. Впрочем, я расшифрую эту метафору - скажу проще: мы трахались...

----
Сегодня утром я по дороге на работу увидела его. Он стоял рядом с магазином. И я поняла, что про змею и ее укус - это он меня наебал, нихера он не исчез, пиздаболина, из моей ебаной жизни. И, о пиздец! Вся наша охренительная ебля как здоровенный хуй встала у меня перед моими блядскими глазами. А этот мудила рыгнул мне вслед, и я поняла что он своими яйцами чувствует то же самое, что и я сейчас пиздой. Ну и сё, дальше я пошла.

Зато, подумалось мне, у меня есть целое небо смеющихся звезд.
И уверенность, что я рисую барашков лучше всех!