Это цитата сообщения lj_gitanes_ Оригинальное сообщение

Без заголовка

- Ну, за нас, за красивых! А если мы некрасивые значит, мужики зажрались!
- Воистину!
Дзынь!
Субботний вечер. За окном трясёт больными пятнистыми листьями и разноцветными презервативами старый тополь, из хач-кафе под кодовым названием [Кабак Быдлякk, доносятся разудалые песни [Долина, чудная долинаk и [Чёрные глазаk, а мы с Юлькой сидим у меня на кухне, и тихо, по-субботнему, добиваем третью бутылку вина.
- Нет, ну вот ты мне скажи, - хрустит хлебной палочкой Юлька, вонзаясь в неё своими керамическими зубами, - Мы что, каркалыги последние, что ли? А?
Наклоняюсь назад, балансируя на двух задних ножках табуретки, и рассматриваю своё отражение в дверце микроволновки. Не понравилось.

- Ершова, - обращаюсь назидательно, - мы нихуя не каркалыги. Мы старые уже просто. Вот смотри!
Задираю рубашку, показываю Юльке свой живот. Нормальный такой живот. Красивый даже.
- Видишь? спрашиваю.
- Нихуя, отвечает Ершова, сдирая зубами акцизную наклейку с четвёртой бутылки, - А, не Вижу! Серёжка в пупке новая? Золотая? Где взяла?
- Дура, - беззлобно так говорю, поучительно, - смотри, щас я сяду.
И сажусь мимо табуретки.
Пять минут здорового ржача. Успокоились. Села на стул.

- Ершова, я, когда сажусь, покрываюсь свинскими жирами.
Сказала я это, и глаза закрыла. Тишина. В тишине бульканье. Наливает.
- Где жиры?
- Вот. Три складки. Как у свиньи. Это жиры старости, Юля.
- Это кожа твоя, манда. Жиры старости у тебя на жопе, пиздаболка!
Дзынь! Дзынь! Пьём за жиры.
Хрустим палочками.
Смотрим на себя в микроволновку.
- Неси наш альбом, Жаба Аркадьевна вздыхает Юля.
Ага. Это значит, скоро реветь на брудершафт будем. По-субботнему.
Торжественно несу старый фотоальбом. Смотрим фотографии.
- Да - Через пять минут говорит Юлька, - Когда-то мы были молоды и красивы И мужики у нас были что надо. Это кто? Как зовут, помнишь?
- А то. Сашка. Из Тольятти. Юльк, а ведь я его любила по-своему
- Хуила. Ебала ты его неделю, и в Тольятти потом выгнала. На кой он тебе нужен был, свисток плюгавый? Двадцать лет, студент без бабок и прописки.
- Да. Соглашаюсь. Зато красивый какой был
- Угу. На актёра какого-то похож. Джин Джыр Тьфу, бля! Не, не Джигарханян Джордж Клуни! Вспомнила!
Пять минут здорового ржача.
Переворачиваем страницу. Обе протяжно вздыхаем.
- Ой, дуры мы были, Лида
- И не говори
Остервенело жрём палочки.
Вся наша жизнь на коленях разложилась.
Мы с Юлькой в шестом классе.
Мы с Юлькой неумело курим в школьном туалете.
Мы с Юлькой выходим замуж.
Мы с Юлькой стоим у подъезда, и держим друг друга за большие животы.
Мы с Юлькой спим в сарае с граблями, положив головы на мешок с надписью [Мочевинаk.
- Уноси, Жаба Аркадьевна! звонко ставит пустой бокал на стол Ершова, - Щас расплачусь, бля!
Уношу альбом.
Дзынь! Дзынь! Хрустим палочками.
- Я к чему говорю-то - делает глоток Юлька, - Какого члена мы с тобой всё в девках-то сидим, а? Год-другой, и нас с тобой уже никто даже ебать бесплатно не станет. Замуж нам пора, Лида
Замуж. Пора. Не знаю.
- Нахуя? интересуюсь вяло, провожая взглядом розовый презерватив, пролетевший мимо моего окна, - Что мы там с тобой не видели?
- А ничего хорошего мы там не видели. Так пора уже, мой друг, пора! Рассмотрим имеющиеся варианты. Лёша?
Давлюсь, и долго кашляю. Вытираю выступившие слёзы.
- Лёша?! Лёша стриптизёр из [Красной Шапочкиk! У Лёши таких как я сто пятьдесят миллионов дур!
- Ну, не скажи Ты ж с ним целых три недели жила
- Жила. Пока не сбежала. Нахуя мне нужен полупидор, который клеит в стринги прокладки-ежедневки, бреет ноги, и вечно орёт: [Не трогай розовое покрывало! Оно триста евро стоит! Его стирать нельзя!k? Спасибо.
Моя очередь.
- Витя! выпаливаю, и палку жру, чавкая.
- Булкин?! Нахуй Булкина! Ты помнишь, как в том году мы сдуру поехали с ним гулять на ВДНХ, и как мы с тобой встали у какого-то свадебного салона, а он нам сказал: [Хуле вы туда смотрите, старые маразматичкиk?
Ржём.
Дзынь! Дзынь!
Юлька вперёд нагнулась, как кошка, к прыжку готовящаяся:
- Мишка!
Так и знала
- Смешно очень. Мишка вообще-то уже женат.
- Не пизди. Он в гражданском браке живёт. Детей нет. Директор. Чё теряешься?
Вот пизда. На мозоль прям наступила
- Он жену любит, Юль. Если почти за год он от неё не ушёл никогда уже не уйдёт.
- Дура ты. Он детей хочет. А жена ему рожать не собирается, как ты знаешь. [Чтоб я в себе носила эту склизкую тварь, которая испортит мне фигуру? Никогда!k Тьфу, сука. Гвоздь ей в голову вбить надо за такие слова. Юлька морщится. А ты ему роди сына сразу свалит!
- Угу. От меня свалит. Ершова, тебе почти тридцать лет, прости Господи дуру грешную, а несёшь хуйню. Это с каких пор мужика можно ребёнком к себе привязать? Ты дохуя, гляжу, Денисюка к себе Леркой привязала?
Выпиваю, не чокаясь. На Юльку смотрю.
- А кто тебе сказал, что я Денисюка к себе привязать хотела? Я вообще-то, если помнишь, сама от него ушла, когда Лерке пять месяцев было. Ты не сравнивай хуй с трамвайной ручкой.
Обиделась. Так нечего было первой начинать. Мишка это табу. Все знают.
Молча наливаем ещё по одной. Дзынь! Дзынь!
Помирились, значит.
Смотрю за окно. В [Быдлякеk репертуар сменился. Таркан поёт. [Ду-ду-дуk. Значит, уже одиннадцать.
А ещё за окном виден кусок зелёной девятиэтажки. Смотрю на него, и молчу.
Юлька взгляд поймала. Бокал мне в руку суёт.
- Давай за Дениску, не чокаясь. Пусть земля ему будет пухом.
Пьём. В носу щиплет. Нажралась, значит. Глаза на мокром месте.
- Юлька - скулить начинаю, - Я ж за Дениса замуж собиралась Мы дочку хотели Настей бы назвали! Как Динька хотел Я скучаю по нему, Юль
- Знаю. Завтра его навестим, хочешь?
- Хочу Мы розы ему купим, да?
- Купим. Десять роз. Красных.
- Нет, белых!
- Белых. Как хочешь.
Молчим. Каждый о своём.
- Юль - протягиваю палочку, - А зачем нам замуж выходить?
- Не знаю - берёт палочку, и крошит её в пальцах, - У всех мужья есть. А у нас нету.
Шарю в пакете с палочками рукой, ничего не обнаруживаю, и лезу в шкафчик за сухариками.
- У меня Артём есть. То ли хвалюсь, то ли оправдываюсь.
- А у меня Пашка - Запускает руку в пакет с сухарями.
- А Артём меня замуж позвал, Юль - Теперь точно понятно: оправдываюсь.
Юлька криво улыбается:
- А то непонятно было И когда?
- Летом следующим Ты свидетельница
Громко хрустим сухарями, и смотрим в окно.
- А у меня поклонник новый. Владиком зовут. Хошь, фотку покажу? Юлька лезет в карман за телефоном.
Смотрим на Владика.
- Ничё такой - Это я одобряю. Симпатичный. Тоже замуж зовёт?
В Юлькиных пальцах ломается ванильный сухарь. Губы растягиваются в улыбке, и тихо подпевают Таркану: [Ду-ду-ду-ду-дуk
- Позовёт. Никуда не денется А то ж это нихуя несправедливо получается: ты, значит, жаба такая, замуж собралась, а Ершовой хуй по всей роже? Ещё вместе замуж выйдем. Две старые маразматички, бля
Ржём, и хрустим сухарями.

За окном субботний вечер.
Старый тополь трясёт больными, пятнистыми листьями, и разноцветными презервативами.
В хач-кафе [Кабак Быдлякk поёт Таркан.
В куске девятиэтажки напротив, зажегся свет на втором этаже.
Завтра купим десять белых роз и пойдём к Денису.
А летом мы с Юлькой выйдем замуж.
А если и не выйдем то это не страшно.
Семья у нас и так есть.
Я. Юлька. Наши с ней дети. Кот. Собака. И мешок ванильных сухарей.

Мама Стифлера

http://users.livejournal.com/gitanes_/2616461.html