- Я его давно заподозрил, - бормотал Скотти, растирая заледенелые руки Нийоты. – Уж очень он странный был. И на тебя всё время смотрел так, будто съесть хотел.
- Значит, ты никуда и не уходил? – слабо улыбнулась она. – Спасибо.
- У меня внутри переворачивалось всё от мысли, что ты останешься там с этим вулканским монстром. – Он крепче обнял её. – Я люблю тебя, цветик.
Нийота молча вздохнула, поглаживая его ладонь.
- Ты вызвал полицию?
- Только что. Они скоро приедут. Не бойся, я в него хороший заряд всадил: ещё с час так проваляется.
Его влажная ладонь осторожно коснулась её волос. 
- Ты дрожишь, - прошептала Нийота. – Ты дрожишь ещё сильнее, чем я. 
- Это от облегчения, - смущённо сказал он. – Я очень боялся не успеть. 
- Всё в порядке, Скотти. Ты пришёл как раз вовремя.
Его пальцы крепче сжали её запястье.
- Теперь этого ублюдка казнят. Проклятый вулканец, как я его ненавижу!
Она осторожно стряхнула ресничку с его щеки.
- Не надо так волноваться, Скотти. Всё уже кончилось.
- Да, всё кончилось. – Он стиснул трясущиеся пальцы в замок, не выпуская её руки. – Это конец, цветик. Меня всегда поражало, до чего наша Академия похожа на приют Морнингсайда.
- Приют?
- Там я вырос, - кивнул он. – Мама бросила меня, когда я был ещё маленьким. Ушла к ромуланскому капитану. А я ей был просто не нужен. Так, мусор. Безмозглый мешок костей.
Нийота удивлённо взглянула на него.
- Я не знала… А как же твой отец? 
- Отца у меня никогда не было. В приюте… - Горло у него перехватило, и он закашлялся. – В приюте меня называли ромуланским подкидышем, хотя моя кровь чиста.
Нийота тихонько отодвинулась от него, аккуратно высвобождая руку.
- Я очень сочувствую тебе, Скотти.
- Куда же ты? – широко улыбнулся он. – Мы же хотели вместе дождаться полиции. Впрочем, ты права.
Вскочив со скамьи, она широкими шагами направилась к двери, и что-то острое, как комариное жало, впилось ей в шею.
- Нервный парализатор, - пояснил он, подхватывая обмякшее тело. – Блокирует двигательные импульсы. Полиция не приедет, цветик. По крайней мере, пока.
Уложив её спиной на парту, Скотти ласково провёл ребром ладони по её подбородку.
- Знаешь, какая красивая у меня была мама, как я её любил? А она оставила меня в этой серой коробке, в приюте.
Нийота шевельнула губами, пытаясь что-то сказать. Узловатый палец Скотти прижался к её рту.
- Тсс, тихо-тихо. Послушай-ка меня. Когда мне было шесть, к нам в приют приехала очень весёлая, добрая женщина. От неё пахло фиалками, она дарила нам игрушки. Все сразу поняли: она хочет забрать кого-то из нас, стать ему мамой. И тогда у него будет большой красивый дом, горы конфет и печеников, тёплая одежда. Но самое главное, - его голос понизился до шёпота, - она будет целовать его.
Открыв лежащую на подоконнике сумку, он натянул лабораторные перчатки и вытащил из кармашка блестящий острый предмет.
- Хирургический скальпель середины двадцатого века. – Остриё приблизилось к её лицу. – Раритет, можно сказать. У Боунса взял. Это всё прошлое, наше прошлое… Фундамент, иными словами.
Нийота глухо застонала, пытаясь повернуть голову.
- Тише, моя девочка, тише. Больно? Ну так это ещё не боль. Наша гостья хотела выбрать меня. Она долго качала меня на коленях, угощала леденцами, а потом за ручку повела в кабинет директора. Я стал бы её сыном, если бы по дороге ей не попалась эта синекожая мразь. Андорианец. Она забрала его с собой, а я остался. Вот что такое боль, цветик.
Опершись ладонью на парту, он подбросил в руке скальпель.
- Когда я увидел Хелен с этим ублюдком, во мне треснуло что-то. Она ведь только притворялась, что мы незнакомы. Это была моя мама, цветик. Каждый раз это была моя мама.
Нийота с силой разомкнула губы.
- Нет…
- Что – нет?
- Два… маньяка… на одну Академию… это слишком.

Скотти смеялся тоненько, с присвистом, и от одного этого смеха её вымораживало. Она не могла понять – не то ей не даёт шевельнуться эта игла в шее, не то её сковал страх.
- Маньяк? – Скотти вытер рукавом слюну с губ. – Какой же я маньяк? Двадцать три тогда я терпел. Ждал: может, она вернётся ко мне? Но она не придёт, если я сам её не заставлю.
Остриё разрезало на ошмётки её надорванный воротник, и её тело конвульсивно дёрнулось. Голова скользнула чуть ниже. Нийота беззвучно распахнула рот: кончик иглы упёрся в край парты, прошивая шею судорогой, а рука беспомощно свисла.
- Представляешь, ни один полицейский дурак не вызвал меня на допрос. Никто не понял! Вот только эта зеленокожая. Но она слишком громко болтает по телефону… Тебе наверняка интересно, почему я это всё рассказываю.
Она мотнула головой, снова морщась от боли. Спина съехала ещё чуть-чуть. Если бы потереться, вытащить эту иглу… Но она только глубже в тело уйдёт.
- Не интересно? – хмыкнул он. – Сама знаешь, что неправда. Я ведь люблю тебя, цветик. Я сразу понял, что ты рождена для меня. Если бы ты осталась со мной, я бы забыл всё. Попытался забыть. Но ты выбрала это остроухое отродье. Предпочла его мне.
Он наклонился низко-низко, обдавая её лицо горячим дыханием.
- Почему, мама, почему?
Ниже. Ещё чуть-чуть ниже. Холодное лезвие прижимается к коже, это будет больно, очень больно… Спок, если ты правда тактильный телепат, ты же должен это почувствовать?
Внутри всё мучительно, невыносимо перекручивает, тёплая струйка брызжет на грудь, и её пальцы с силой смыкаются под столом у Спока на плече.

Когда в аудиторию вломился Харрисон с отрядом безопасников, тело Скотта мятой тряпкой лежало у доски. Спок устроился прямо на полу в коридоре, подтянув колени к груди, и Нийота, плача, гладила его по волосам.
- Похоже, позвоночник сломан. Если и выживет, инвалидом останется. Это вы его так, коммандер?
- Скотти пытался убить меня, - пробормотала Нийота. – Если бы не Спок…
- Да ясно, что это самооборона, - отмахнулся Харрисон. – Сегодня получил информацию из Морнингсайда, и картинка наконец сошлась. Алиби мистер Скотт лепил себе старательно, но Маккой недаром вспомнил, что он пару раз убегал за виски во время их посиделок. Никто не мог помешать ему вернуться в парк после прогулки, никто не установил причину поломки системы видеонаблюдения в обсерватории.
- Вот, посмотрите, - рука Кэрол, затянутая в резиновую перчатку, подняла с пола иглу. – Похоже, это и есть устройство для подавления сопротивления.
- Мастерски сделано, - кивнул Харрисон. – Монтгомери Скотт был гением техники. Мы очень спешили, мисс Ухура, но у нас было слишком мало времени. Я не уверен, что мы успели бы спасти вас без вмешательства коммандера Спока.
Один из врачей подошёл к Нийоте с регенератором: надо было заживить порез.
- С ней всё будет в порядке? – сипло спросил Спок, вглядываясь в лицо мужчины мутными глазами.
- Вы вовремя наложили повязку. Судя по всему, кровопотеря невелика. Потерпите немного, мисс Ухура, - попросил он, разматывая влажные лоскутья, в которых трудно было узнать обрывки формы вулканца.
Харрисон не без любопытства разглядывал скальпель.
- Заберёте на экспертизу, лейтенант Маркус. И посмотрите в сумке, там должна быть краска. Я понимаю, мисс Ухура, что сейчас вы слишком взвинчены, чтобы отвечать на мои вопросы, тем не менее, интересы правосудия этого требуют. Вряд ли мне удастся в ближайшее время допросить мистера Скотта, - он покосился на окно, за которым мигала красными и синими огнями машина реанимации.
- Я попробую, сэр, - тихо ответила Нийота. – Но я не уверена, что мне удастся всё вспомнить, как было. Мне надо немного прийти в себя.
- Не беспокойтесь, позже мы повторно допросим вас и мистера Спока.
Расписавшись в протоколе осмотра места происшествия, он добавил:
- У меня для вас хорошая новость: мисс Петровская пришла в себе. С ней сейчас мистер Кирк.
Нийота устало улыбнулась.
- Это замечательно. А она знает…
Харрисон мотнул головой.
- Лица нападавшего она не разглядела. Пока я не стану сообщать ей информацию о мистере Скотте: лечащий врач запретил.
- Да уж, ей и без того нелегко. 
Решительно поднявшись, она шагнула к Харрисону:
- Спрашивайте, капитан, только скорее.

Квартира Спока находилась чуть дальше от корпуса связи, чем кадетское общежитие, и всё же Спок настоял, чтобы они отправились именно туда – во избежание разговоров. У Нийоты не осталось сил на споры. Она шла, еле передвигая ноги, опираясь на плечо вулканца.
- Спасибо тебе, - произнёс Спок, когда они вошли в подъезд. 
- За что?
- Ради моего благополучия ты скрыла от детектива Харрисона факт моего преступного посягательства на твою неприкосновенность. Полагаю, в данном случае благодарность логична.
- Мне просто не хотелось, чтобы он ещё два часа мотал нам нервы, - хмыкнула она. – Да и непохоже было, чтобы ты хотел меня убить. Но всё же…
Её шатнуло, и Спок обхватил её талию, прижимая к себе.
- Я была бы очень довольна, если бы ты объяснил мне, зачем нужно было на меня кидаться.
- Боюсь, в настоящее время я не в состоянии дать исчерпывающее объяснение своему поведению, - отозвался он, набирая на двери личный код. – Причина – наша обоюдная физическая и эмоциональная истощенность.
Коснувшись рукой его подбородка, Нийота заглянула ему в глаза.
- Хотя бы два слова, Спок. Укус неведомого инопланетного существа? Афродизиак? Луна в Овне?
- Пон-фарр, - выдохнул он, разуваясь. 
Она помогла ему стянуть с плеч куртку.
- Я не знаю такого слова.
- Это вулканский брачный период. Гормональные изменения заставляют нас терять контроль, все мыслительные процессы подчиняются инстинкту спаривания.
Спок тяжело направился к дивану, и Нийота растянулась рядом с ним.
- Если мужчина с кем-то связан узами, он желает свою избранницу. Если нет, - его пальцы накрыли её запястье, - то его бессознательное само выбирает ту, с которой он совместим.
- Вон оно что, - протянула она, касаясь его щеки своею.
- Я пытался преодолеть лихорадку крови самостоятельно, надеясь на свои человеческие гены. Не получилось.
Он прикрыл глаза, и чёрные ресницы чуть дрогнули.
- Я думал о тебе, я моделировал невозможные ситуации с твоим участием. Я вкалывал себе транквилизаторы. Я создавал на компьютере твою трёхмерную голограмму. Ни один из опробованных мною способов не принёс облегчения.
Она невольно залюбовалась его позеленевшими от смущения скулами.
- А как сейчас? Всё прошло?
- Один из вулканских ритуалов соединения – смертельная схватка за обладание женой. Драка с Монтгомери Скоттом спровоцировала выброс гормонов и стабилизировала моё состояние.
- Это хорошо, - сонно вздохнула Нийота, обнимая его за шею.
- Временно, - чуть слышно добавил Спок, и черноволосая голова тут же оторвалась от подушки.
- Временно? Так чего ждать рецидива? Поцелуй меня. 

Проснувшись посреди ночи, Нийота вздрогнула, вглядываясь в темноту, сквозь которую сиротливо пробивался слабый свет уличного фонаря. Ей хотелось включить все лампы в комнате на самый яркий режим – или завесить шторы ещё плотнее, чтобы никто не мог разглядеть её, съёжившуюся под одеялом.
Скотта увезли, Скотт больше не доберётся до неё. Ни до кого не доберётся. Но как же сжимается всё внутри, стоит мелькнуть перед глазами его ухмылке.
Неужели у неё когда-нибудь получится забыть?
«Не противься – я выжгу его из разума твоего…» Повернувшись на бок, она крепче прижалась к Споку, такому по-детски умиротворённому и беззащитному во сне.
Надо будет рассказать ему – потом, когда всё кончится и его не будет уже трясти от жара, терзающего изнутри – что перевод она закончила. И ей даже сейчас не ясно, о ментальном ли насилии шла речь, или, может, об этом древнем ритуале слияния, или просто о страсти, ломающей все барьеры на своём пути…
А может, в том и смысл, чтобы каждый понял так, как хочется ему?

Эпилог

В парке Центрального Флотского госпиталя было где побродить. С каждым днём листья лип и клёнов всё больше распускались, в траве синим ручейком пробивались подснежники, а прогулки Гейлы Петровской и Джима Кирка становились всё длиннее.
Бывало, её навещали друзья – и радовались, глядя, как наливаются румянцем её щёки, как жёсткое каркасное устройство на шее сменяется сперва лёгким регенерационным бинтом, а потом и просто шёлковым платком. Как-то раз замотанной в такой же платок пришла Ухура, что дало Джиму повод для нескольких пошлых шуточек. Впрочем, строго поднятая бровь коммандера Спока быстро умерила его пыл.
Капитан Джон Нуньен Харрисон закончил дело и передал его военному трибуналу. Больше у него не было поводов для встреч с лейтенантом Маркус, но он не сомневался, что это временно. В конце концов, не так уж трудно чуть-чуть подождать после нескольких веков, проведённых… но об этом вряд ли стоит вспоминать.
На верхнем этаже госпиталя, в палате, огороженной двойным силовом полем, лежал бывший лаборант Академии Звёздного Флота Монтгомери Скотт. У медсестёр, присматривавших за ним и регулировавших аппарат искусственного жизнеобеспечения, не было никаких хлопот. Он размеренно, ровно дышал во сне – быть может, наконец встретившись с матерью.