Глава 2. Дочь Четверых

Валька рванула меня за плечо так резко, что я повалилась на неё и едва не стукнулась затылком о переборку. Тарелка с грушевым пюре – последняя сегодняшняя порция! – выскользнула у меня из пальцев, дзинькнула об пол, забрызгивая форменные брюки.

Трое рядовых и молодой сержант уже вовсю мутузили друг друга, и продуктовая витрина из сверхпрочного стекла сотрясалась под их ударами.

- Отставить! – гаркнула я. Ноль реакции: они меня, кажется и не слышали за русской и английской матерщиной. Валька на полном серьёзе дёрнулась их разнимать – теперь уже я кое-как стиснула её локоть. 

- Покалечат ещё, идиоты – сама себе кости будешь сращивать? 

Повернув руку, я вдавила кнопку связи на браслете:

- Наряд в столовую. Инцидент пятого уровня – бытовая драка.

Безопасников наших не зря муштруют: минуты не прошло, как перекрыли обе двери и растащили драчунов. Растрепанный сержант с лиловым синяком, расцветившим скулу, покорно обмяк в руках лейтенанта Вульфа, но его противник ещё рвался, размахивал руками, норовя засветить кому-нибудь в лицо.

- Игла-парализатор не нужна? – любезно спросила Валя у красавца Вульфа. Тот тяжело перевел дыхание:

- Сами справимся. Что здесь стряслось, кто-нибудь видел?

- Мы обед себе накладывали, - я с досадой опустила взгляд на тарелку, исчезающую в пасти робота-утилизатора. – Собрались идти к столику, и тут кулак рядового Шульженко чуть не угодил мне в лоб.

- Ребята спорили о чём-то, - подала голос тоненькая девочка из исследовательской лаборатории – Браун, кажется. – Я вот тут сидела за столиком, с краю. Шульженко со Стивенсоном сначала тихо разговаривали, а потом Стивенсон сказал что-то про восточную свинью, и они начали кричать.

Сержант Стивенсон угрюмо мотнул лобастой головой:

- Он первый начал до меня докапываться. Мать мою обозвал.

- Тебе просто не надо было лезть без очереди, - буркнул рыжеволосый парень, потирая разорванный рукав водолазки. Вульф повернулся к нему:

- А ваша как фамилия, рядовой?

- Ковалевский, - процедил он. Браун шагнула вперед, и тугой хвостик вздрогнул у неё за плечами:

- Этот и начал драку. Он толкнул сержанта.

- Врёшь!..

- Тихо, - осадил буяна Вульф. – К трём суткам гауптпалубы ещё пять схлопочешь. А ты чего отмалчиваешься? – он повернулся к бледному веснушчатому солдату, облизывающему разбитую губу.

- А шего я? – прошамкал он. – Я слушайно… Больше не буду, шесно. 

Лейтенант махнул напарникам:

- Отведите их на гауптпалубу, включите силовое поле и пришлите дежурную медсестру. Мне надо рапорт составить. 

Вот и посидели, вот и пообедали. Уже можно откладывать все дела и придумывать причину, по которой психолог Зайцева не справляется со своими обязанностями – поддержанием боевого духа и командного единства на корабле.

- Чего скисла? – Валя наклонилась ко мне. – Уж привыкнуть пора, у нас месяца без скандала не проходит.

- Скажи мне, кому в Генеральном штабе пришла в голову гениальная идея устроить обмен кадрами между Западным и Восточным сектором, - устало выдохнула я, проводя по ткани влажной очистительной губкой. – Я б его выкинула в шлюз без скафандра.

- Они всё хотят нас помирить, - хихикнула подруга. – Сварили сиропчик пропаганды и сами же в неё поверили.

- Думаешь, поверили? Западники после травли со стороны наших возвращаются в свой сектор и рассказывают, какие мы сволочи. А наши то же самое говорят после службы на их звездолётах.

- И всё тихо-чинно катится к Третьей Мировой, - Валя опустилась на стул, забросила ногу на ногу. – Слушай, может, ты булочку возьмёшь, раз уж пюре кончилось?

Я пожала плечами:

- Не знаю… А с чем они?

- С маком, с мясом, - она перегнулась к витрине, - с яблочным повидлом.

- Дай мне с повидлом, что ли.

Валя протянула мне тёплый сверток, обмотанный шуршащей фольгой.

- Ты, между прочим, так и не договорила про лар-лассов. Неужели они правда такие же, как на картинках?

- Выглядят, честно говоря, более внушительно. Приходится подбородок задирать, если с ними вблизи разговариваешь.

- Подобраться бы к ним, - мечтательно вздохнула она. – Это ж такую докторскую можно забабахать!

- А ты уверена, что лар-лассы захотят участвовать в твоих исследованиях?

- Уж я их уломаю.

Заправив под ободок волнистую чёрную прядь, она улыбнулась:

- Ещё не родился тот мужчина, к которому я не нашла бы подход.

- Мы говорим об инопланетянах, - вздохнула я. – Откуда тебе знать, могут ли они вообще считать нас привлекательными?

Валя подмигнула мне:

- А это уже по твоей части. Кажется, твоя последняя статья в «Думах Галактики» была именно о закономерностях возникновения симпатии?

Ответить я не успела: на браслете загорелся золотистый огонёк.

- Сам вызывает, - я поднялась. – Доклад Вульфа, наверное, прочёл.

Поспешно сунув в рот остатки булки и заглотив побольше компота, я обняла Вальку и пошла к выходу, на расправу.

Алексей Игнатьевич, капитан наш, очень не любит опущенных плеч и потупленных взглядов. Про слёзы я и не говорю. «Раз вы такие нежные, дома сидите и читайте романчики о звёздных рыцарях», - это наши девчонки слышали от него не раз.

Поэтому на пороге его каюты я постаралась развернуть лопатки и отрапортовать бодрым голосом:

- Товарищ капитан первого ранга, старший лейтенант Зайцева по вашему приказанию…

- Садись, - он похлопал ладонью по креслу рядом со своим. – Тут поговорить с тобой хотят по приоритетному каналу.

В горле у меня что-то трепыхнулось, я опустилась за монитор связи, устроила руки на подлокотниках.

Из-за экрана на меня смотрело невозмутимое лицо лар-лассийского военачальника Нардалла.

- Приветствую вас, эрхеи Зайцева.

Прежде, чем я успела припомнить нужные слова, он поднял широкую длиннопалую ладонь:

- Предлагаю вести диалог на русском или английском, как вам удобнее. У меня хорошая память и он-лайн переводчик с солидным словарным запасом. Так мы потратим меньше времени.

- Не возражаю, эрхес Нардалл, - произнесла я.

А в Академии-то все хвалили моё произношение, мою грамматику… Может, дело не во мне – он просто хочет оказать нам любезность?

- Я оставлю вас, если нужно, - Михайлов приподнялся, но Нардалл чуть склонил голову на бок:

- Вопрос, который я намерен поднять, касается и вас, капитан. Эрхеи Зайцева, вы, быть может, помните слова служителя Орли о вашем происхождении?

Я нахмурилась:

- Кажется, что-то про четвёртую дочь…

- Дочь Четверых, - уголки сухих губ чуть приподнялись. – Вы понимаете, что это значит? Он принял вас за героиню наших древних легенд, которую прославляют в храмах и рисуют на священных полотнах. Молва разносится быстро, эрхеи Зайцева. Если народ Лар-Ласса и впрямь сочтёт вас той, кого он ждал веками, это сулит нам всем немало осложнений.

- Мне казалось, ваш народ уже не верит в сказки, - заметила я. 

Нардалл коротко, резко рассмеялся, обнажив ряд острых белых зубов. Первый раз в жизни я слышала смех инопланетянина.

- Не знаю, как на Земле, а наше общество отличается неоднородной структурой. Есть военная элита, есть мыслители – учёные и служители Света. А есть массы, которая не знают, куда им идти, и покорно движутся по орбите. Они поверят во что угодно, если им посулить вкусную еду и головизор последней модели.

- Что ж, я так понимаю, вы предлагаете мне выступить с публичным заявлением и объявить жителям Лар-Ласса, что я самая обычная женщина с Земли? Не возражаю. Скажите только, как это лучше осуществить.

Нардалл сложил пальцы в замок на столешнице, мягко подсвеченной синими лампочками.

- Есть более надёжный вариант. На ваш корабль «Королёв» прибудет Верховный служитель и после беседы с вами удостоверит: вы не Дочь Четверых.

Я провела ребром ладони по волосам:

- Как всё сложно-то… Этот Верховный служитель – он кто-то вроде нашего Патриарха или Папы?

Нардалл озадаченно нахмурился, и капитан наклонился к экрану:

- Это главы религиозных течений Земли.

- Пожалуй, аналогия вполне уместна. К сожалению, наука у нас ещё не шагнула так далеко, чтобы объяснять некоторые физические явления. Вот и хватаются многие за веру, как за запасной парашют.

- На сколько нас задержит визит Верховного служителя? – капитан озабоченно покосился на планшет с календарём. – Согласно распоряжению Генерального штаба, через трое суток мы должны быть на Байконуре.

- Если вы дадите согласие, его шаттл сможет провести стыковку с вами через… - он поднял глаза к потолку, - через сто девяносто минут. Сколько времени ему понадобится для беседы с эрхеи Зайцевой, сказать не берусь: он буквоед ещё тот. Но, если что, я смогу на него нажать, чтобы не затягивал сильно.

Капитан повернулся ко мне, и я пожала плечами.

- Надо так надо. Хотя я, честно говоря, не понимаю, чего вы опасаетесь, эрхес Нардалл.

Он усмехнулся уголком рта:

- Вы просто никогда не были на Лар-Лассе.

Рядовых, сержантов и старшин собрали в конференц-зале – я сама проверила списки. Не было только тех, чья смена ещё не закончилась, и двух бедолаг, которые мучились в здравпункте вместе с послом.

- Сядьте, пожалуйста, на первый ряд, сержант Стивенсон. И вы, рядовой Шульженко, двигайтесь, не прячьтесь за спинами ребят, - я махнула рукой. – Как думаете, зачем я вас всех попросила прийти сюда?

Желтоволосый ван Харменс пожал плечами:

- Наверное, капитан сказал, что вы давненько пропагандой не занимались.

- Пропесочивать нас будете, чего уж там, - процедил Шульженко. Ковалевский, его подельник, весело закивал:

- Мы готовы проявить сознательность, Мария Сергеевна. Об одном прошу: не растекайтесь мыслью по древу. На гауптпалубе через полчаса кормёжка.

- Мыслью по древу, говоришь? – я оперлась поясницей о стол, накрыла ладонями гладкий пластик. – Что ж, не буду. Я хочу только поздравить вас: вы сделали первый шаг к рабству у лар-лассов.

По рядам пробежал недоуменный гул, парни переглянулись.

- Чему вы удивляетесь? Вчера мы действительно подписали договор о сотрудничестве, договорились обменяться посольствами. И что с того? Неужели вы не видите, что они присматриваются к нам? Насколько развитая цивилизация? Сколько сил потребуется, чтобы поставить её на колени?

В горле у меня запершило, и я откашлялась в кулак.

- Очень скоро наши соседи разберутся, что к чему: есть Запад и есть Восток. Два сектора, которые не доверяют друг другу, которые друг друга практически ненавидят. Попадёт сержант Стивенсон в беду – разве рядовой Ковалевский вступится за него? Они не дураки, эти лар-лассы. Им даже стравливать нас не надо, мы сами друг другу глотку перегрызём.

Ребята мои молчали. Кто-то глядел хмуро, исподлобья, кто-то пожимал плечами, кое-кто одобрительно кивал.

- Я хочу извиниться, - Шульженко медленно поднялся. – Больше я не буду нарушать дисциплину, товарищ старший лейтенант.

Что ж, хоть его проняло.

- Хорошо. Надеюсь, ты выполнишь своё обещание. Ребята, - я подошла ближе, - понимаю, многим сейчас нелегко. Но постарайтесь всё-таки относить друг к другу чуточку терпимей. Вы ведь из Западного сектора прилетели для того, чтобы опыт полезный получить, а не драться стенка на стенку со старожилами корабля. А вы, как хозяева, должны проявить дружелюбие.

Молчат. Ну как эти медные лбы прошибёшь?

- Я вам ещё раз повторяю: не мы придумали программу обмена, но в наших силах хотя бы не устраивать друг другу ад.

Ладно. Что толку распинаться перед ними – всё равно годы идеологической обработки за полчаса не выветришь из головы. Тем более, мне ещё встречать лар-лассийского духовного светоча. Ох, и посмеётся он, наверное, когда увидит, кого ему подсунули вместо богини…

- Все свободны.

В парадном кителе с блестящими пуговицами, с золотистым кантом по рукаву я невольно чувствовала себя уверенней. Ну, прилетит этот умник, ну, посмотрит на меня. Вряд ли это страшнее, чем приём у адмирала Колотова или чем распределение по кораблям. Помню, как я тряслась тогда: за пару дней до собрания прошёл слух, будто всех, у кого балл за физическую подготовку ниже семидесяти, назначат на грузовые и сельскохозяйственные корабли. Мне с моими пятьюдесятью тремя было о чём задуматься: всю жизнь возить удобрения с Кадма-VI на Марс – это как-то не предел мечтаний для кадета, получающего диплом.

Капитан Михайлов, тоже затянутый в парадную форму, смотрел на меня пристально и серьёзно. Я улыбнулась в ответ: не подведу я вас, Алексей Игнатьевич. Не подведу.

За железными дверями послышался шорох выходящего воздуха: пошла декомпрессия. Я сцепила ладони за спиной, переступила с ноги на ногу.

- Ты его особенно не торопи, - тихо сказал Михайлов. – Если будем опаздывать, я сам свяжусь с Генштабом.

- Хорошо, товарищ капитан первого ранга.

Тяжёлые створки дверей наконец поехали в стороны, и, осторожно придерживая полы пышного золотистого одеяния, через порог переступил лар-ласс.

Мало он был похож на своих соплеменников, с которыми мне уже случилось познакомиться: хрупкий, тонкокостный, всего на полголовы выше меня. Кожу на щеках и на лбу бугрили морщины, а волосы, заплетенные в три толстые косы, отливали фиолетовым.

- Добро пожаловать на борт, Высокий служитель Наамо, - капитан шагнул вперёд, вытянул руку в приветственном жесте.

- Я рад познакомиться с вами, Алексей Игнатьевич, Мария Сергеевна, - мягким, глубоким голосом произнёс гость. – Вы позволите мне называть вас по личному имени и имени отца? Я не очень люблю воинские звания: по-моему, они только отвлекают от главного.

- Как вам удобнее. Эрхес Нардалл сообщил нам, что вы хотите поговорить с Марией Сергеевной, - Михайлов взглянул на меня. – Я предоставлю вам для беседы комнату отдыха.

Светлые серо-желтоватые глаза остановились на моём лице.

- Благодарю вас.

- Возможно, вы хотели бы сначала отдохнуть, пообедать? – осведомилась я. – Мы можем…

Лар-ласс улыбнулся:

- Я не отказался бы от разговора за чашечкой мятного чая. Говорят, этот земной напиток изумителен на вкус.

- Вам принесут чай, - кивнул капитан. – Если понадобится ещё что-то, скажите Марии Сергеевне.

- Я вот о чём хотел бы спросить вас, Мария Сергеевна: вам известно что-нибудь о нашей вере?

- В общем-то, нет, - протянула я. – Только то, что на Лар-Лассе чтят некую Дочь Четверых – и за неё почему-то приняли меня.

Служитель Наамо задумчиво наклонил голову к плечу, сделал ещё пару мелких глотков. Пластмассовая чашка, на вид неотличимая от фарфора, с негромким стуком опустилась на поднос.

- А ведь на Земле, без сомнения, проводили астрономические наблюдения за Лар-Лассом.

Вытащив откуда-то из складок своей хламиды планшет, Наамо вывел на экран звёздную карту.

- Вы видите, это наша планета. А вот – звёзды: Гелла, Амаро, Силата и Кардами, - жилистые пальцы ловко описали круг. – Лар-Ласс находится практически посредине – таким образом, у него не одно Солнце, как у Земли, а четыре.

Я наклонилась ближе, убирая волосы со лба.

- Он попеременно попадает в сферу притяжения каждого из них. С незапамятных времён наши предки верили, что Четверо дарят жизнь нашей планете и хранят её от бед. Впоследствии, разумеется, науки о небесных светилах развивались и развивались, мы стали путешествовать по космическому пространству… Знаете, что интересно? – в светлых глазах блеснули лукавые искорки. – До сих пор сотни учёных и военных пытаются доказать, что существование Четверых – лишь легенда, а наши Солнца – просто небесные тела, у которых нет ни чувств, ни разума. Пока это никому не удалось.

- Трудно доказать что-то верующему, - негромко заметила я.

- Пожалуй. Тем более, за последнюю четверть многие пришли к вере, как к последнему прибежищу среди тревог.

Протянув руку, он не спеша вывел на карте замысловатый цветок из четырёх лепестков, сходящихся на планете.

- Вот так выглядит орбита Лар-Ласса. Раньше солнечные циклы были равномерными и плавно переходили один в другой: Зелёный – Амаро, Красный – Гелла, Белый – Кардами и Синий - Силата. Подолгу не менялась погода, у нас было время подготовиться. Но сейчас… сейчас нам нелегко. За засухой следует наводнение, за наводнением – жестокий мороз. Четверо гневаются на нас.

Проблемы с климатом, вон оно что… Но причём же здесь я?

- В Книге Четверых сказано: вслед за гневом светил придёт день, когда вражда в сердцах лар-лассов испепелит небо и землю. Лишь Дочь Четверых способна принести мир космосу и планете, пока не стало слишком поздно. Тиан Каарро, первый Высокий служитель, записи которого дошли до нас, рассказывает, как узнать её.

Подняв глаза от экрана, Наамо негромко произнёс:

- В волосах её – алая медь, и лицо ало, как рассвет Геллы. Силата поделилась с её глазами своей синевой. Юность Амаро в её улыбке, и чисты её помыслы, как свет Кардами. Воин она, но с миром явится, немая птица принесёт её. Чужая нам, она станет нашей и скрепит свою кровь с кровью Лар-Ласса.

Я потрясла головой, пытаясь не рассмеяться.

- Ну, вы же видите, что это не я. Я даже под пророчество не подхожу: у меня волосы крашеные.

- Что значит – крашеные? – глаза Наамо изумлённо расширились.

Я запустила пятерню в пряди на затылке:

- Это не мой природный оттенок, у людей вообще такого не встречается. Мы берём специальный химический состав и покрываем им волосы, чтобы они приобрели тот цвет, который нам нужен.

Наамо огорчённо коснулся ладонью щеки:

- И так принято на Земле? Я не знал. На Лар-Лассе именно волосы – главное выражение внутренней сущности человека. Их цвет пытаются изменить лишь те, кто совершил преступление или как-то иначе опозорил себя.

Наверное, мне не слишком хорошо удалось скрыть досаду, потому что он поднял ладонь в извиняющемся жесте:

- Я ни в коей мере не хотел оскорбить обычаи вашей планеты, Мария Сергеевна. Прошу прощения, если выразился неловко.

- Ничего страшного, - я бодро улыбнулась. – Выходит, я точно не та, кого вы ищете, раз так варварски нарушаю ваши традиции.

Наамо снова наклонил голову к плечу. Похоже, у лар-лассов это жест отрицания.

- Каждый служитель толкует старинные песни по-своему. Мне вот думается, что традиции – лишь тропинки, которые ведут нас к желанной цели. Тропинок этих может быть много.

С сожалением отставив опустевшую чашку, он придвинулся чуть ближе ко мне.

- Мне хотелось бы узнать о вас больше, Мария Сергеевна. Вы не поделитесь со мной воспоминаниями? 

- Да пожалуйста, - я повела плечом. – Спрашивайте. Или мне лучше загрузить всё на флэшку?

- В виде картинок? – Наамо улыбнулся. – Я слышал об этой технологии. Но предпочтительнее было бы войти в частичное погружение – если, конечно, вы позволите.

А почему нет, собственно? Я о подобном раньше только читала. Вдруг сама научусь чему-нибудь полезному для работы с клиентами?

- Давайте, - я откинулась на спинку кресла и на всякий случай прикрыла глаза.

Что-то тихонько зашуршало, тень заслонила от меня абажур. Тёплый, шершавый висок лар-ласса коснулся моего виска, и ото лба к переносице щекотно побежали искорки.

Глава 3. Несколько шагов до дома

- Александр Николаевич Серебрянский, согласны ли вы взять в жёны Марию Сергеевну Зайцеву?

- Жить с ней в горе и в радости до глубокой старости, - шепотком донеслось из круга.

- Ага, писать за неё рефераты по матану и ядерной физике…

- Ловить её на физре с турника…

- Служить подопытным кроликом для её сеансов психоанализа…

Сашка нервно дёрнул головой в сторону однокурсников и зловещим шёпотом процедил:

- Заткнитесь вы!

Те честно старались не ржать – выходило не очень. Даже у светленькой девочки-коменданта на губах прыгала улыбка:

- Ну так согласны или нет?

Сашкина загорелая рука потеребила узел галстука. Он как-то растерянно покосился на меня и выдохнул:

- Согласен!

Шагнул ко мне, притягивая в объятия. Это ж надо было так одеколоном облиться – я точно сейчас расчихаюсь…

- Погодите, - светленькая предостерегающе подняла палец. – Я ещё невесту не спросила.

- А чего её спрашивать? – заржал Костян из второй группы. – На плечо взвалил – и вперёд!

Я сквозь фату зыркнула на него так, что он тут же притих, что-то шептал теперь на ухо соседу.

- Мария Сергеевна Зайцева, берёте ли вы в мужья Александра Николаевича Серебрянского?

Нарочно выждав несколько секунд – как же не дать Сашке понервничать? – я улыбнулась:

- Беру!

Крепкие, осторожные руки опустились мне на плечи, ласково скользнули, откидывая фату.

- Да не целуйтесь вы, погодите! Кольца-то!

С этими кольцами морока была: мы всю станцию оббегали и нашли только одну ювелирную лавку. Свадьбы в этом всеми забытом уголке Млечного Пути явно игрались нечасто, и продавец протянул нам единственную коробочку. 

Сашке кольцо кое-как налезло, а с моего пальца постоянно сваливалось, и мне невольно было жутковато: а ну как сейчас упадёт? Глупости, конечно, но всё ж таки примета…

Нет, село как надо. Говорят, пальцы от тепла чуточку распухают, а мне было жарко так, будто меня завернули в девять шуб.

Сладковато-терпкие Сашины губы наконец коснулись моих, и я обхватила его за плечи. Кто-то аплодировал, кто-то радостно вопил – в моих ушах всё сливалось в единый гул. Пить и пить бы дыхание моего только что обретённого мужа, никогда бы не расставаться, и бог с ним, с одеколоном, привыкла уже, ты только держи меня крепче…

Ошалело тряхнув головой, я приподнялась в кресле. Мою каюту на «Королёве» заливал неяркий свет абажура, на стене чуть слышно отстукивал секунды электронный таймер. Высокий служитель Наамо стоял передо мной на коленях, и в задумчивых глазах его трудно было что-нибудь прочесть.

- Разве уже всё?

- Да, Мария Сергеевна, - он тяжело поднялся. – Я ещё раз благодарю вас.

Не скрывая удивление, я поинтересовалась:

- Неужели вам хватило одного только воспоминания о моей свадьбе?

Наамо озадаченно взглянул на меня.

- Должно быть, у вас отложилось в памяти лишь последнее погружение. Любопытная особенность: лар-лассы обычно помнят всё целиком.

- То есть вы видели и другое?

- В основном детство, - он кивнул. – Честно говоря, я восхищён вашей смелостью. Далеко не каждый согласился бы открыть своё сознание незнакомцу, представителю другой космической расы.

- Ну, я знаю кое-что о работе человеческого мозга. И мне попадались кое-какие научные работы о лар-лассийском «погружении». Вы не увидели бы того, чего я бы не захотела вам показать.

Тихая улыбка коснулась губ старого лар-ласса.

- Да. Я восхищён.

- Что ж, - расправив затекшие плечи, я поднялась. – Теперь вы сможете объявить всем, что я не Дочь Четверых, верно? У меня было самое обычное детство и самые обычные проблемы.

- Не могу, Мария Сергеевна, - лар-ласс взглянул на меня почти виновато. – Я так и не нашёл истину. Возможно, вы та, кого мы ждём, а возможно, ваш приход – лишь совпадение.

- Но постойте, - я сложила руки на груди. – Не лучше ли вам сказать, что это не я? Всё равно я никогда не буду жить на Лар-Лассе: я офицер Космического флота, нас мотают по галактикам туда-сюда. Мне не нужно это звание. А эрхес Нардалл сказал, что вашему народу невыгодно признание меня Дочерью Четверых.

Наамо как-то отрешённо усмехнулся:

- Когда эрхес Нардалл говорит о выгоде Лар-Ласса, он, как правило, говорит о своей выгоде. А одно с другим не всегда совмещается. Моему народу нужен кто-то, кто смог бы вдохнуть в него надежду, - он поднялся, и наши лица оказались друг напротив друга. – Вы нужны нам.

Я машинально обхватила за спиной запястье собственной руки.

- Не знаю, чем я вам смогу помочь, Высокий служитель Наамо. Честно, не знаю. Что вы скажете лар-лассам?

Его худые плечи опустились:

- Скажу всё, как есть.

- Наверное, это самое правильное, - я заставила себя улыбнуться. – Мало хорошего – лгать тем, кто тебе доверяет. А там будь, что будет.

Ох, какое же всё-таки блаженство – развалиться на койке с планшетом в руках и запустить пальцы в пакет с мармеладками. Мармеладки, кстати, Ивен притащил в благодарность за консультации: я-то свой запас давно уже слопала. 

До Земли чуть меньше суток, а там – увольнительная на десять дней. В Липецк слетаю к маме, в Москву заеду, конечно. Я уже сто лет по-настоящему не веселилась.

А пока заглянем-ка мы на Спейс-ком. Что случилось новенького, старушка-планета, пока нас не было? Так… «Двое министров Западного блока подали в отставку», это нам не интересно… «Джуди Галакси снимется в клипе с Никитой Любимовым» – терпеть не могу ни ту, ни другого. А что у друзей? «Лика Волохова выложила двадцать пять фотографий «Я и мой робокот», Паше Одинцову и ещё ста двум посетителям это нравится». Ну а что, прикольный котёнок. Так сразу и не поймёшь, что шерсть – синтетика, а под ней пластик. Тоже лайкну.

Надо же, Валька умудрилась обновление запостить. К капитану, что ли, в каюту пробралась? С прошлого года, когда мичман просидел две ночи на Спейс-коме и заснул прямо в рубке, Михайлов какое-то хитрое ограничение в сеть поставил: читать соцсети на корабле можно, а вот постить самому – ни-ни. 

«Пытаюсь убедить себя не завидовать лучшей подруге, своими глазами видевшей лар-лассов. Меня всё равно к ним подпускать нельзя: мне не хватит «своими глазами». Мне обязательно надо измерить, взвесить, просветить ультра-лучами и взять образец на память. Вообще, я б не отпустила того, кто мне попался, я б его при себе оставила. Спасите меня, кто-нибудь, от любви к науке!»

Ох, Валька, Валька…

Открыть комментарии я не успела: над дверью вспыхнула лампочка. Кинув взгляд в зеркальце на стене, я чуть пригладила волосы.

- Войдите!

Посол Симонов остановился на пороге каюты, церемонно наклонил голову:

- Добрый день, Мария Сергеевна.

- И вам добрый день, - я не без сочувствия скользнула взглядом по желтовато-белому лицу. Бедняга очень сдал за несколько дней болезни: отглаженная рубашка болталась на нём, как на вешалке, чёрные брюки со стрелочками едва держал ремень.

- Я слышал, вам было поручено участвовать вместо меня в переговорах с делегацией Лар-Ласса, - сухо произнёс он. – Откровенно говоря, я был удивлён таким решением и сожалею о том, что мои опасения подтвердились.

- Какие опасения? – недоуменно отозвалась я.

- Ваше присутствие на переговорах повлекло за собой неблагоприятный инцидент, вы не сумели справиться с ним. Неизвестно, как это может отразиться в дальнейшем на взаимоотношениях Земли и Лар-Ласса.

Стоп-стоп, а почему это сразу «неблагоприятный»? Вон, служитель Наамо считает совсем по-другому. 

- Если бы я допустила какие-либо существенные промахи, полагаю, командование указало бы мне на них.

Тонкие губы посла слегка поджались.

- Едва ли военные могут быть полностью компетентны в вопросах дипломатии. Тем не менее, я хочу знать в деталях, как проходила встреча. Напишите мне до прибытия на Байконур подробный отчёт о переговорах.

Э, милый, а не наглеешь ли ты? 

Откинувшись на подушку, не спеша вытянув ноги, я сладко улыбнулась:

- Полагаю, у вас есть распоряжение капитана, подтверждающее ваши указания? 

В яблочко. Ишь, как бровь дёрнулась.

- Столь компетентному человеку, как вы, - я с удовольствием подчеркнула определение, - разумеется, должно быть известно, что мы с вами не находимся в отношениях соподчинённости. Ваши просьбы я обязана выполнять лишь в том случае, когда мне это приказывает командир.

Посол растерянно качнул головой.

- Но ведь нам с вами надо сотрудничать. Извините меня, если я выразился некорректно. Я был бы очень благодарен, если бы вы мне помогли.

Я широко улыбнулась:

- Сожалею, господин посол, но у меня нет для вас свободного времени. Насколько мне известно, капитан Михайлов уже отправил в Комитет по внешним связям официальный доклад. Вы сможете ознакомиться с ним, если, конечно, вам предоставят соответствующий допуск.

Ох, как он глянул на меня – прибил бы на месте. Ничего-ничего, в другой раз, может, вспомнишь, что дипломатом надо оставаться не только за границей.

- Прошу прощения, что побеспокоил вас, - произнёс он белыми губами. – до свидания.

- До встречи.

Ага, катись, скатертью дороженька.

Дверь за ним закрылась, и я снова потянулась к планшету.

Вместо форменных брюк и рубашки с нашитыми погонами – джинсы, водолазка, лёгкая ветровка и сумочка через плечо. Какая ж благодать.

В каюте мне не сиделось, и я вышла на смотровую палубу: от неё было совсем недалеко до шлюза. Как ни странно, народ по коридорам не толпился: наверное, всё ещё собирались.

Возле иллюминатора черноглазый безопасник Вульф что-то тихо говорил Вале. Она посмеивалась, пожимала плечами.

- О, Машка! – завидев меня, махнула мне рукой. – Уже готова на выход, по твёрдой земле соскучилась?

- Ещё как. Ты куда собираешься, домой? 

- Да, я сразу в Архангельск.

- А мне, наверное, удобнее всего будет через Москву лететь. Когда уже, наконец, сделают прямые рейсы до Липецка?

Валя дёрнула плечом:

- Обещали к прошлому году сеть терминалов поставить. Где они, интересно?

Вульф сочувственно улыбнулся. Лукаво глянув на него из-под длинных ресниц, моя подруга отступила от сверхпрочного стекла иллюминатора:

- Мне ещё надо кое к кому в лазарете заглянуть. Я ненадолго.

Стройная, гибкая фигура скрылась за поворотом коридора – Вульф неуверенно проводил её глазами. Повернувшись ко мне, кашлянул в кулак:

- Мисс Зайцева, я прошу прощения, что так не вовремя… но мне очень нужна ваша консультация.

- Почему ж не вовремя? – я пожала плечами. – Ещё идёт рабочее время. Хотите, пройдём ко мне?

Он оглянулся по сторонам.

- Да нет, наверное, не стоит. Понимаете, - сильные пальцы лейтенанта потеребили рукав, - мне нравится девушка. Давно нравится, но мы не очень часто видимся. Она служит здесь же, на «Королёве», только в другом отделе. Не так давно я начал замечать: когда она идёт мимо, у меня прямо вот здесь, - он приложил руку к шее, - горячо становится. Она очень красивая. Я пригласил бы её на свидание, но боюсь.

Ах, Валька, покорительница сердец. Хотя ведь не факт, что он о ней говорит.

- А чего именно вы опасаетесь, Эдвин? В чём это выражается?

К щекам Вульфа прилил румянец, но ответил он твёрдо:

- Не хочется смешным ей показаться. И… если она пошлёт меня, мне будет очень тяжело. Я сейчас всё время думаю о ней, так замираю весь, когда вижу её. А если она мне скажет что-нибудь обидное, у меня никакой радости не останется.

- Стало быть, вы хотите избежать боли, поэтому не подходите к ней?

- Ну да, - Вульф кивнул. – Она такая смелая, уверенная в себе. Вряд ли она вообще замечает меня.

- Что ж, - я присела на подоконник иллюминатора, - я вас понимаю. В отношениях всегда трудно делать первый шаг. Но ведь не обязательно сразу прыгать в пропасть. Можно двигаться осторожно, постепенно. Вы как-нибудь давали этой девушке понять, что она вам нравится?

- Ну… пару раз сладостями угощал.

А вот это зря, Валю от сладкого воротит.

- Может, вам стоит более активно проявлять к ней внимание? Сейчас, например, увольнительная. Есть возможность пригласить её погулять, узнать о ней побольше, выяснить, что она любит больше всего.

Вульф беззвучно вздохнул, я подалась к нему чуть ближе:

- Нельзя исключать вероятность того, что она вам откажет. И если одна мысль об этом ранит вас настолько сильно, что ж… Но ведь может быть так, что вы ей тоже нравитесь – и никто не узнаете об этом только потому, что просто не подошли к ней.

- Раздери меня комета, а ведь вы правы! – дёрнул головой лейтенант. – Я обязательно приглашу её. Хорошо бы прямо сейчас, но мне надо будет отметиться в Департаменте обмена, а она, слышал, сразу домой собирается. 

В тёмных глазах вспыхнули огоньки:

- Знаете что? Я узнаю её телефон и позвоню как-нибудь в середине недели. Может, она согласится встретиться, поболтать.

- Добро, - улыбнулась я. – Удачи, Эдвин.

- Кстати, мисс Зайцева, - на его щеках вновь загорелись малиновые пятна, - вы мне не дадите свой номер на всякий случай? Хорошо, когда есть возможность обратиться к толковому специалисту.

- Конечно, записывайте, - я открыла в телефоне свой файл.

До отлёта флаера на Липецк было ещё часа два с половиной. Я неспешно дожёвывала шоколадный кекс, запивая его жасминовым чаем, и прикидывала, куда пойти побродить. Красная площадь надоела уже, в Третьяковке я была раз двадцать, уже знаю её лучше, чем карту Солнечной системы. Поклонная гора? Эх, мы гуляли там с Сашкой – к чему старое ворошить? 

Двину-ка я в парк Горького. Там ещё всё зелено, и аттракционы работают. И просто можно посидеть на лавочке у пруда, уток покормить. Они такие смешные, подплывают близко-близко, клювик раскрывают, крякают…

Вибрацию мобильника в кармане я почувствовала не сразу. Капитанский номер… А вот это, мягко говоря, напрягает.

- Слушаю, Алексей Игнатьевич.

- Привет, старлей. Не улетела ещё?

- Через полчаса улетаю.

Я нарочно скостила время: не хватало ещё по его заданиям мотаться. У меня увольнение, в конце концов, или нет?

- Вот скажи мне, - с каким-то тяжёлым вздохом сказал капитан. – Это лар-лассы такие чудаки, или в тебе и впрямь есть что-то такое, чего я не углядел?

- Вы о чём, товарищ капитан первого ранга?

- Мне звонили из Комитета по внешним связям. К ним пришёл ответ лар-лассов по поводу обмена посольствами. Верховная Ассамблея готова принять дипломата, которого мы назначим… но они настоятельно рекомендуют направить в качестве представителя Земли именно тебя.