Бесит, когда совершенно бесцеремонно и безнаказанно она звонит пьяная в четыре утра. Ее голос отзывается звонким эхом, а на заднем фоне раздается глухой звук гребанного пиздострадальца. Закрылась в туалете. Для наших отношений это - хрестоматийный случай. 
Далее все как в низкосортной мелодраме, снятой русскими недорежиссерами, с отвратительной игрой актеров. Тупоголовым домохозяйкам нравится - и ладно, и так сойдет. Или дешевое порно, снятое на мобильник, с участием страшненькой актриски и дрыща с маленьким членом, едва показывающимся из огромного пучка волос. В комнате двое, но рядом всегда кочует кто-то третий.
"Приезжай!" 
И я приеду. 
Он будет стоять на пороге уже одетый. Придется встретить дурацкий пьяный разговор о том, какая она проблядь, как она его не уважает, и тут же услышать, что он ее любит, сандалии купит, откажется от гандонов. Буду взрослым и сдержанным. Не бить же ему морду при ребенке. Уйдет. Посидим, пофлиртуем, покурим, может, что-то большее, выпьем. Я обожаю ее улыбку и светлый горячий взгляд. Болтливость и задорный голос с хрипотцой. Меня сводят с ума ее запах, смуглая кожа и аппетитные шикарные ноги. О, эти ноги, аж кровь закипает и плавятся кости. И аккуратные сладкие губки, маленький сектор периметра для поцелуев...
А завтра она протрезвеет. Завтра я буду звонить, писать, но обо мне и не вспомнят. По крайней мере добрым словом не вспомнят. Ее гребанная семья - пиздострадалец, красавица и ребенок, которого я тоже полюбил. 
"Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.", - глупая красивая поговорка, не имеющая шансов на существование в евклидовом пространстве. Никогда не верьте пьяному базару. Само собой напрашивается золотое правило одного "хочется", двух "надо" и трех "не с кем": хочется побыть нужным, надо высказать\надо выслушать, не с кем выпить\не с кем потрындеть\не с кем переспать - каждый хрестоматийный случай - ошибка, а следы остаются.
Переживу, переблядую. Забудусь в нескольких бутылках коньяка. Я всегда умел держать удар и никогда не отпускал марку. На моем лице не бывает грусти и сожаления, не бывает никаких других эмоций, кроме сладости оргазма и хитровыебонной наглости. Я забуду. До следующих пьяных четырех утра.