Сегодня почему-то заговорили со своей подругой по "Одноклассникам" на тему смерти. А что - эта тема порой всплывает, куда деваться? Как говорят, все там будем... Никто ЭТОГО  ещё не избежал!

   И как раз завтра моему отцу исполнился бы 91 год. Но у каждого свой срок... Папы нет уже почти двадцать лет.

   Он курил лет с семи. А к семидесяти начал хромать. Как всегда, терпел до последнего, к врачам обращаться не любил. И вот когда боль стала уже невыносимой, когда на ноге появилось страшное багрово-сиреневое пятно, я вызвала его из Кировска в Луганск и повела к врачу.

   Вердикт был страшен: гангрена. Надо ампутировать ногу... Папа был буквально убит... А хирург сказал ему:

   - Вам надо бросать курить. Ваша болезнь - от курения. Перемежающая хромота - это болезнь курильщиков. И если после ампутации Вы будете продолжать курить, то потом то же будет и со второй ногой. Выбирайте!

   Домой отец прихромал сам не свой. 

   - Чем жить калекой, лучше бы не жить вообще! - заявил он. - Но я ещё поборюсь! Не дам оттяпать ногу! Говорят, голодание чистит сосуды. Попробую голодать.

   И уехал домой. Дома начал голодать, делал клизмы, терпел боль, скрепя зубами. Наконец позвонила мама:

   - Толя согласен на операцию. Сил терпеть такую боль у него уже нет... Завтра приезжаем.

   Когда я увидела папину ногу, я ужаснулась!

   - Да как ты мог ТАКОЕ терпеть?!!

   - Очень уж не хотелось безногим калекой остаться... А курить бросить я так и не смог! Хоть и пытался...

    В больницу его положили в этот же день. Я бегала с ним по кабинетам, но он ходить уже не мог: я возила его в инвалидной коляске. Операцию назначили через два дня. Накануне хирург мне сказал:

   - Вы рано не приходите. Прооперируем, тогда дадим список лекарств. А он будет в реанимации.

   Какой же был для меня шок, когда придя в больницу, вдруг узнаю: ночью у папы случился инсульт. Операцию отменили. Завотделением, пряча глаза сказал:

   - Мы его выписываем. Вряд ли он проживёт больше суток...

   На "скорой" его привезли ко мне домой. Освободили комнату старшего сына. На раскладной кровати положили парализованного больного. Он был без сознания. Когда я глянула на его ногу, мне чуть дурно не стало... За эти три дня она стала такой страшной, что даже описывать не хочу... 

   Прогноз врача не оправдался. К вечеру отец пришёл в сознание. Говорить он не мог, только мычал и показывал на больную ногу. Парализовало противоположную сторону, и он испытывал страшную боль... Что делать? Я никогда до этого не делала уколов, но смотреть на муки родного человека было просто невозможно... И я решилась. У меня был куплен в ампулах кетанов, и я сделала ему укол. Боже, я чуть не разрыдалась вголос, когда папа взял мою руку, и поцеловал! 

   Сыновья заходили поддержать деда, а он им показывал знаками, что просит закурить. И они раскуривали сигарету и давали ему несколько раз затянуться. Даже перед смертью не смог он избавиться от тяги к этой отраве...

  Не знаю почему, но так у нас распределились роли: мама сидела с ним и что-то тихонько говорила, успокаивала. А всю грязную и страшную работу я, как более сильная, взяла на себя. На ногу мама смотреть боялась.  Я меняла отцу пелёнки, обмывала, кормила с ложечки жидкой кашкой и протёртым супчиком, делала уколы.

   Утром я поехала со справками из стационара в поликлинику. Чуть ли не на коленях умолила хирурга назначить морфин. Вначале мне сказали: 

   - Вам нужно вызвать хирурга на дом, только тогда назначат наркотики. Врач придет через три дня.

   - Но вы же понимаете, КАКУЮ боль он испытывает при гангрене! Нога вся чёрная, как головёшка! И запах уже ужасный! КАК он будет ждать эти три дня?!! Может, он вообще не доживёт! Но надо дать ему хотя бы умереть без таких страшных мучений!

    Не знаю, что помогло: мои мольбы, или врач действительно ЧЕЛОВЕКОМ оказался, но он выписал наркотик:

   - Завтра утром приедет "скорая" и уколет его. Ещё две ампулы оставит вам. Но когда сделаете укол, ампулы на следующий день Вы должны сдать врачам "скорой".

   Этот день я колола отцу кетанов. Но видно было, что он плохо обезболивает. Папа всё пытался тереть непарализованной рукой ногу. Смотреть на эти муки было просто невозможно... Ребята приходили к нему, пытаясь отвлечь разговорами, мама сидела и гладила по руке. В общем, каждый старался как-то облегчить состояние умирающего.

   Когда на следующее утро врач "скорой"  уколол морфин, папа сразу уснул. Лицо его разгладилось, с него сошла гримаса нескончаемой боли. И нас тоже отпустило напряжение, в котором все мы находились всё это время. 

   Умер отец во сне на седьмой день после выписки из больницы. Я до сих пор благодарна врачу, который не пошёл на поводу бюрократических требований и выписал обезболивающее, не видя больного, только по справкам из стационара. И я спокойна, что папа не испытывал нечеловеческих мучений в свои последние дни. Никто из нас не плакал. Его уход восприняли, как благо, как облегчение от страданий.

   Но начала я писать в общем-то не о самой смерти близкого и дорогого мне человека. А о том, что было после смерти. Сейчас об этом много пишут: "Жизнь после смерти". Так вот примерно через полгода после описываемых событий я... оказалась у отца в гостях!

   Дело было так. У меня иногда бывает не сон, а ЯВЬ. Сны я почему-то вижу крайне редко. Явь бывает ещё реже, она отличается от сна тем, что я её помню от начала и до конца, она яркая, цветная, и полный эффект присутствия.

   Итак, ЯВЬ. На каком-то старом-престаром автобусе (как довоенный, какие показывают в старых хрониках), я еду... в гости к отцу. Причём, я знаю, что на этом автобусе везут родственников навестить своих умерших родных. Я там не одна, народу много, но никого не запомнила. Проезжаем мимо каменного забора За ним виднеется яблоневый сад. Ветки согнулись под тяжестью крупных зелёных яблок. "Семеринка", - почему-то подумалось мне. Дальше деревянные ворота с аркой над ними. На арке крупными буквами надпись: "Для пенсионеров бесплатно!" Едем дальше. А дальше туман, я выхожу из автобуса и иду вперёд. Впечатление такое, как будто конец ноября: деревья голые, трава высохшая, коричневая. Я вижу мужчину, стоящего ко мне спиной. На нём рыбацкий плащ с капюшоном. Он поворачивается ко мне: отец! Улыбается. Я радуюсь, что он стоит на своих ногах. Спрашиваю:

   - Как тебе здесь?

    -Да нормально! Рыбалкой вот занимаюсь.

   А он при жизни был заядлый рыбак. И меня в детстве частенько с собой брал. Тут папа достаёт из-под плаща жареную рыбу (карасика) и угощает  меня. 

   - Где-то недалеко, говорят, есть яблоневый сад. Я бы хотел сходить, да боюсь, что не пустят.

    Когда они жили в Молдавии, там осенью можно было ходить в сады после сбора урожая. В траве, а иногда и на деревьях оставалось ещё много яблок. И они с мамой обычно заготавливали столько, что балкон полностью был забит яблоками!

   - Ой, - обрадованно говорю я, - А мы как раз яблоневый сад с семеринкой проезжали! И там на воротах написано, что для пенсионеров бесплатно!

   - Здорово! - радуется отец. - Надо будет сходить!

   И я возвращаюсь домой. На том же автобусе. Дальше ЯВЬ продолжается. Я маме рассказываю, как я общалась с папой. А она говорит:

   -А я тебе расскажу, что с твоим телом было, когда ты к нему УЕХАЛА. 

    Оказалось, что тело моё было, как у мёртвой...

   Я очнулась от яви. Во рту был вкус жареной рыбы.