Здравствуйте, меня зовут Вова. Первое утро дома. Проснулся в ясном сознании, оценил обстановку; это пиздец. Ибо проснулся я от того, что обосрался, да. Крупными кусками. Чарльз Буковски с Лихоборки, блядь. Четыре утра.

Чувствую себя на каком-то огромном пустом вокзале. Всего, что было понятно или дорого или важно — всего этого теперь просто нет. Сознанию просто не хватает масштаба, чтобы оценить размер катастрофы. Это всё равно что линейкой мерить шестнадцатиэтажку.

То, что с началом терапии мне пиздец будет по-любому, я знал заранее — насмотрелся в замке, чо. Только тогда, на предварительной терапии, даже видя всё, что я видел, я не мог представить, каково это будет в реальности. Всё оказалось гораздо хуже, чем я мог даже начать воображать. Гораздо, гораздо хуже. Прежнего меня уже нет, и не будет никогда, и времени остаётся катастрофически мало.

Аудит физики:
— Болит левая нога. Проснулись оба прошлых перелома, что ли. Она почти отнялась, действует с большим трудом. Это разом отнимает 90% моей подвижности. Если химия так действует на ноги, то абсолютная беспомощность мне гарантирована, причём сразу. Какое там "прожить оставшееся время для дорогих мне людей", если я ковыляю как зомби, и это не фигура речи. Никаких покатушек на голубых мерседесах (о, ненависть к этому фильму, лютая ненависть к сатанинскому вранью этого фильма).
— Жопа, это одна большая рваная рана. Не надо объяснять, что она адски болит. Это я заметил ещё на предварительной терапии; и что же будет, когда наступит полноценная? И если от неё отказаться, лучше уже явно не станет, мне пиздец.
— Адски болит левая, дважды переломанная в своё время нога. Привет Болотной площади и унитазу больницы, куда я попал в 2008 году из-за алкоголизма. Расплата, расплата.
— Я теперь инвалид, подвижность крайне ограничена. Физиология разнесена в щепки.

Аудит психики:
— Я с вами разговариваю с расстояния в миллион миль. Поэтому я даже и не виню никого, кстати. Категория суждения людей для меня щас вообще не существует. Всё хорошие; они все просто за миллион миль отсюда. У вас там своя жизнь, которая жизнь. Здесь ежеминутный ад, причём и физический, и душевный.
— Отключил оповещения о приходе и удалении читателей. Никого не сужу, незачем.
— Голова щас ясная, но надолго ли. Я могу перенести штормовые стрессы, типа пяти дней растянутой смерти напарника, но надолго ли меня хватит на "мягкие лапы" общения с матушкой, которая то лопается от неприкрытого садизма, то сереет от лютой ненависти.
— Эмоций, кстати, почти ноль. Волк из сталинского замка никуда не ушёл, он здесь. Но постоянная боль в ноге отвлекает, зараза такая, мешает думать.

А ведь всего один укольчик химиотерапии сделали. И такой эффект ядерной бомбы на всё тельце. Левой ноги считай что нет; я никуда не могу пойти сам.

Основной вопрос практический, стоит ли продолжать "терапию". Его я ещё не решил. Если жить в таком аду, с полу-параличом конечностей, в абсолютной беспомощности, то идите в жопу. Которой, у меня теперь можно сказать что нет. Это лютая рваная ноющая рана, от химии. От начальной химии. Бог есть, он знал, куда метить. Причём ад и на физическом, и на психологическом уровне. А поверх, толстым слоем, беспомощность перед властью люто ненавидящего меня человека, который главной целью своей ставит меня подчинить, сломать, и даже не уничтожить, но продолжительно и всласть садировать. Уже были вчера вопли на тему Лавры и проч. Тут никакой волк не поможет, волки не ломаются, волки несовместимы с православием, проверено.

Перспектива: растительное, абсолютно подчинённое существование на правах православного растения, полный отказ от своей личности. Оставшаяся от личности тряпочка будет каждодневно полоскаться, мучиться, изощрённо садироваться. Меня больше не будет никак, вообще никак. Я уже знаю это, и это уже свершившийся факт. Я попал в ад. Простой реальный ад боли и унижения.

Кстати, похвалил себя за то, что во время вчерашнего катастрофического пиздеца, на мать я матом ничего не сказал. Несмотря на вполне практическую катастрофу. Если кратко подбить итоги последних двух суток:
— я едва подвижен и с трудом могу ходить (матушкины вопли вчера, "сходи в магазин!", прелесть).
— сильно болит левая нога, хотя я её не бил, на землю не падал, травм не было. И я имею в виду "сильно", реально сильно, даже в покое. Ходить только мелким шажком и с опорой.
— я один. Друзья есть, но они все щас будто в параллельном космосе, где-то там, за горизонтом.
— жить (если жить) придётся на чернобыле постоянной ненависти матушки.
— мне придётся привыкать к постоянному садированию меня. Не уверен, захочу ли.

Физиологически, мне пиздец. После пары дней начала "полноценного курса", я лишь за два дня убедился в том, что "терапия" лечит гораздо меньше, чем калечит. Фактически, это лишь изощрённый садизм над беспомощным человеком — и не надо возражать, я это видел своими глазами, раз; и проверил на своих костях, это два.

Главная мысль: надо постараться успеть сделать что-то для тех, кого люблю. А пока на мягких лапах. Надо хотя бы неделю, чтобы освоиться в новом инвалидном теле.

Надежда как категория для меня сейчас не существует; стыд тоже.
Эмоций тоже почти нет, кроме боли обоих родов. Каждое движение даётся с огромным трудом.

Я один. Прежнего меня больше нет.

Надо отоспаться и выбить хотя бы неделю, чтобы освоиться в новой реальности. В замке это представлялось просто; реальность же... в общем, реальность.

Если кто-то из тех, на кого я подписан, хочет чтобы я отписался — скажите об этом. Я бы сам отписался от такого дневника, да.