В старых голливудских фильмах курили мужчины и женщины, положительные и отрицательные герои. Курили, чтобы скрыть смущение или чтобы обнаружить решимость, курили в горе или от радости... Зрители легко «читали» эти намеки и символы, знаки семиотической системы, заменявшие длинные диалоги на экране. Ну как представить себе, скажем, Виктора Ласло, героя знаменитого антифашистского фильма «Касабланка», без сигареты в момент, когда он отправляется на подпольную встречу группы Сопротивления, писал недавно один американский кинокритик, сетуя по поводу того, что с запретами на курение растворился целый пласт культуры, в том числе и кинематографа; теперь для выражения чувств нужны какие-то иные краски и знаки…
В самом деле, в американских фильмах не курят теперь даже отрицательные герои. За редкими исключениями: в фильме «Мыс Страха», к примеру, Роберт Де Ниро создает совершенно отталкивающий образ подонка, и сигарета в его зубах как бы последний штрих к портрету негодяя.
В пору Лигачева на экранах России никто не смел «распивать спиртные напитки», хотя страна по-прежнему предавалась зеленому змию. Но то, что на экранах Америки сегодня не курят, не есть отступление «правды искусства» от «правды жизни», ведь и в жизни мало кто курит! Более получаса простоял я в людном месте, в Гарвардском университете, с незажженной сигаретой, да так и не смог прикурить, хотя мимо прошли сотни, сотни людей.
На одном из семинаров в Гарварде из 120 участников курили только двое, я да гостья из Финляндии.
В университетах и колледжах в туалетах развешаны объявления: согласно законам штата, курение в учебных заведениях запрещено, карается как уголовное преступление. Специальный детектор мгновенно обнаруживает присутствие дыма в воздухе, и следует оглушительный сигнал тревоги… Нет такого закоулка, куда мог бы спрятаться несчастный курильщик.
Журналисты курят чаще, но только не в редакционных помещениях. Из шестиэтажного конторского здания в Лос-Анджелесе выходили покурить на улицу в течение рабочего дня примерно человек тридцать – сорок, на тысячу, может быть, сотрудников разных офисов. Некоторые работодатели вообще не нанимают курящих, и никто не посмеет их упрекнуть в дискриминации. Зато некурящие получают надбавку к зарплате.
На вечеринках, на днях рождения, на свадьбах и даже в толпе прохожих трудно теперь увидеть человека с сигаретой. Правда, на перекрестках в час пик среди водителей разглядишь курящих: едут они, как правило, в одиночестве, никому не мешают, никого не стесняют…
И только одна категория «дымит как паровоз». Трудно представить себе некурящих нищих, бездомных или вышедших из заключения, девиц легкого поведения, любых деклассированных типов. Прохожие смотрят на них с презрением или с немым укором: неужели силы воли нет отказаться от этой гадости?
То же говорили мне все мои друзья, желая добра: то, что я курил, делало меня в их глазах неполноценным и слабовольным, социально второсортным… Понять меня еще можно было – приехал из России, там все курят! Простить - никогда… Дружеский нажим сделал свое дело: бросил я курить – быть «белой вороной» в Америке невозможно.
Как же удалось прийти к победе над курением? Наступление шло по всем фронтам. Уговоры, разъяснения, запреты, рост цен на табачные изделия, сужение территории, на которой дозволено курить, ограничения в сбыте и рекламе применялись одновременно.
Прежде в Америке курили везде: в барах, кафе, ресторанах, в кинотеатрах, общественном транспорте. Благо вытяжные устройства уносили в потолок дым. Теперь же сигналом тревоги оборудованы туалеты на всех авиалиниях: запрет полный, даже если полет продолжается 5-6 часов, да и в помещениях аэропортов закрывают «уголки для курящих». Автобусы междугородних линий оборудованы удобными туалетами, но и в них курить запрещено. Само собой, не курят в метро. Все зрелищные мероприятия переведены на режим не курения; в ресторанах и кафе либо вообще нельзя курить, либо при входе спрашивают, будете ли вы курить, и усаживают на специально отведенные места. Официанты, бармены, стюардессы, водители на транспорте дружно потребовали таких запретов: за рабочую смену они вдыхали немыслимый объем канцерогенов!
Врачи в США не курят, не курят педагоги. Как добиться, чтобы не курили сотрудники дошкольных учреждений? Эти учреждения получают дотации от государства. Отныне предоставление дотаций поставлено в зависимость от того, курят ли работающие там люди.
Три года назад сигареты стоили чуть ли не вдвое дешевле, чем нынче. Бостонское телевидение провело летучий опрос горожан на улице: как они отреагировали на повышение цен на табак? Кто-то был рад, кто-то зол, кто-то безразличен, лишь один ответил со злостью: «Да вы хоть десятку с меня слупите за пачку, а я все равно курить не брошу!»
Кстати, несовершеннолетним в Америке почти во всех штатах сигареты не продают. Однако много торговых автоматов, которые продают табачные изделия круглосуточно, не спрашивая о возрасте. Сейчас идет наступление и на них.
Особых успехов антитабачная компания добилась в области рекламы. Отныне производители сигарет обязаны сообщить, сколько никотина и канцерогенных смол они содержат, чтобы потребитель при желании мог выбрать относительно менее вредный сорт.
Курить слабые сигареты – один из паллиативных способов уменьшить их вред, и табачные корпорации откликнулись на эту новую потребность внедрением более плотных фильтров, более тщательной очисткой сырья. Популярные сорта выпускаются отныне в разных вариантах – «мягкие», «средние», и «обычные», то есть крепкие, причем все – за ту же цену. Должен, правда, заметить, что чем «легче» сигареты, тем сильнее их наркотический эффект, эффект привыкания к ним: сначала пачки в день не хватает, а потом и две уходят.
Не только Голливуд, но и мир телевещания теперь «безникотиновый»: не курят во всех передачах и в фильмах, реклама сигарет исчезла… Исключения составляют трансляции игр со стадионов, где на бортиках поля можно разглядеть названия марок сигарет. Только названия! Но даже такая реклама вызывает огонь критики.
Пожалуй, только рекламные щиты вдоль автотрасс продолжают интенсивно пропагандировать сигареты. Но и тут случаются осечки, когда казавшаяся удачной рекламная кампания (а на них табачные фирмы тратят 3 млрд. долларов в год) оборачивается поражением. Так случилось с корпорацией «Р.Джей Рейнолдс», выпускающей знаменитую марку «Кэмел», с изображением верблюда.
В 1988 году художники фирмы придумали рекламный персонаж по имени «Джо Кэмел», который должен был создать новый, привлекательный для молодежи имидж. Он – полуверблюд, получеловек, добрый и мягкий (слово «мягкий» стало сопровождать изображение полузверя), смешной и трогательный. То он – музыкант в джазе, то играет в биллиард. Он отдыхает на пляже или предстает в облике Джорджа Вашингтона, в парике и темных очках.
К 1990 году 33% юных курильщиков, до 18 лет, стали отдавать предпочтение «Кэмелу», а до начала рекламной кампании таковых было менее 1%. Каждый третий ребенок в возрасте трех лет легко узнавал Джо Кэмела, а шестилетки относились к нему с тем же пылким чувством привязанности, что к диснеевскому Микки-Маусу.
И тут началось контр наступление в прессе: Джо Кэмел создает слишком большой соблазн, уберите его!
На Гарвард-сквер уже убрали огромный плакат в Джо-биллиардистом, который мне так нравился.
Новый американский президент и его супруга решительно поддержали антитабачную кампанию. Первый же официальный обед, устроенный Клинтонами для губернаторов американских штатов, оказался «только для некурящих». Из Белого дома убраны пепельницы. В Америке - некурящее правительство.
Американская пресса с удовлетворением комментирует это решение, стимулирующее кампанию против курения, против зла, которое, по подсчетам, уносит в США ежегодно 430 тыс. жизней, в том числе 140 тыс. жертв рака легких.
Другим стимулятором кампании выступило Агентство по защите окружающей среды, опубликовавшее сенсационный доклад. После четырех летнего изучения проблемы, многократных проверок и перепроверок это агентство пришло к заключению, что никакой яд, никакое химическое вещество, вредоносные отходы промышленности и транспорта не наносят такого ущерба для окружающих людей, как вдыхаемый курильщиками дым. В докладе обращено особое внимание на то, что курильщики у себя дома делают жертвами «пассивного курения» своих детей и супругов.
В результате принудительного поглощения дыма, сообщается в докладе, ежегодно погибают три тысячи некурящих то рака легких, а у сотен тысяч американцев развиваются острые заболевания дыхательных путей.
От привычки курить теперь придется отказаться всем сотрудникам государственных учреждений, всем организациям, получающим дотации от правительства.
Предстоит, очевидно, и борьба в судах. Уже подано несколько исков жертв рака легких к табачным компаниям с требованием возместить убытки. Жертвы рака говорят, что не вняли предостережению на пачках сигарет об опасности курения, поскольку табачные изделия открыто рекламируются, и ониверили неподписи, а рекламе. Речь идет о многих миллионов долларов, и даже трудно себе представить возможные убытки табачных компаний, если суды примут сторону заболевших раком легких.
Но пока что прибыли компании «Филип Моррис» выросли за год на 20 процентов. Табачные фирмы диверсифицируются, та же «Филип Моррис» стала одной из крупнейших в стране пищевых компаний, второй по значению компанией по производству пива; доходы от этих производств надежно защищают ее от разорения. Наконец, растет экспорт табачных изделий в другие страны мира, где американские сигареты идут нарасхват. Тому способствует и низкая их стоимость: в России, к примеру, цена в несколько раз ниже, чем в США.
Мне осталось лишь рассказать, как я бросил курить.
Каждое утро я приклеивал к коже пластырь, содержащий никотин. Несколько недель моя ежедневная доза никотина составляла 24 миллиграмма, столько же, сколько его в обычной пачке сигарет. Легкие очищались от ядовитых смол, а сердце и нервная система получали свою дозу никотинового наркотика, и я не ощущал обычной депрессии, утраты творческих сил, мук, которые испытывают абстиненты.
Потом доза снизилась до 21 миллиграмма – и этот переход прошел безболезненно. Потом пластыри стали еще слабее, и в конце курса лечения я дошел до семимиллиграммовых. Когда же, через четыре примерно месяца после начала отвыкания, я отказался и от этих самых наклеек, организм уже успел отвыкнуть от курения.
Лекарство продается только по рецепту, оно новое и дорогое. Ну, если ты застрахован, ничего, а по полной цене весь курс обошелся бы тысячи эдак в полторы.
Но если подсчитать экономию на сигаретах, то и эти расходы невелики, уже не говоря в выигранных годах жизни без болезней.
Конечно, у меня и сейчас появляется желание «курнуть». Но терпеть можно, благо никто не курит вокруг.
Бостон
Владимир ВОЙНА «СТОЛИЦА» 1993 №24