Писать, думал я, значит совершать акт без участия воли. Слово, будто плывя в бездонных океанских глубинах, должно подняться на поверхность, подчиняясь собственному импульсу. У ребенка нет потребности к писательству, - он невинен. Взрослый же пишет для того, чтобы освободиться, очиститься от ядов, скопившихся в теле вследствие неверного образа жизни. Он пытается возвратить былую невинность, но достигает лишь того, что заражает мир собственным разочарованием. Никто не станет выпускать слова на бумагу, если обладает хоть толикой мужества пережить то, во что верит. Его вдохновение отторгнуто от источника. Если хочешь создать мир красоты, правды и чуда, к чему еще ставить между своим «я» и реальностью этого мира миллионы никому не нужных слов? И если ты на самом деле отличаешься от всех остальных и не хочешь славы, власти и богатства, то отчего же ты все-таки подчиняешься действию? «Книги — это мертвые человеческие деяния»,— сказал Бальзак... И, осознав правду, ты тут же меняешь ангела на дьявола, соблазняющего тебя.
Писатель обхаживает толпу так же старательно, как политик или любой другой прохвост: ему нравится держать руку на пульсе, как врач, прописывать лекарства, завоевывать себе место под солнцем, оказывать на сознание людей определенное влияние, чтобы, наконец, испить полную чашу лести, даже если она запоздает на тысячу лет. Ему ни к чему новый мир, который нужно построить как можно скорее, потому что он понимает — тот его не устроит. Ему нужен невозможный мир, где он мог бы стать некоронованным властителем кукол, мир, в котором им самим управляют сверхъестественные силы, неподвластные его воле и разуму.

Генри Миллер «Sexys»

Вот и думаеш после этих строк про дневники уже ни так как раньше