Книга А.Хейдока "Радуга чудес" 

Альфред Петрович Хейдок

Альфред Петрович Хейдок

Радуга чудес

Эта книга — собрание фактов, хотя и странных, необычных… Автор их не выдумывал. То, мимо чего, стыдливо отвернувшись, проходит большинство представителей современной науки, собрано им в надежде, что все же оно «когда-нибудь да пригодится». Но чтобы эти факты не лили воду на мельницу изживаемых предрассудков и суеверий, автор, когда это оказывалось ему под силу, пытался давать им свои объяснения, за которые он принимает всю ответственность на себя.

г. Балхаш, пятница, 17 октября 1969 г.
Чистый вымысел принужден всегда быть настороже, чтоб сохранить доверие читателя. А факты не несут на себе ответственности и смеются над неверящим.  (Рабиндранат Тагор)

 

Пусть он пишет, пишет, пишет и пишет. Со временем получится нечто необычное и редкое по своему содержанию. Пусть установит утренний ритм, начиная хотя бы с десяти минут. Если даже записывать по одному случаю в день, через год будет уже 360 случаев, но в действительности соберется и больше, ибо ритм пойдет крещендо.[1] Помощь оказана будет. Можно даже сопровождать каждую запись краткими пояснениями. Можно придать им художественную форму. Нельзя переоценить нужность подобной работы. Понадобится в будущем. Факты дадут изложению внутреннюю убедительность. Пусть пишет, если внутри вспыхнет вдруг огонек и собственный импульс к творческой работе этого рода.  (Из записей Б. Н. Абрамова)     

Творческое наследие Хейдока многогранно. Тут и "Маньчжурские рассказы", написанные в Харбине, тут и прекрасные трактаты по Агни-Йоге… Но его основная работа — это талантливые объемные переводы из мировой оккультной литературы, за которые он поистине заслуживает всемирного уважения, и, наконец, "Радуга чудес", которую он писал последние 60 лет своей жизни. В этой книге собраны рассказы очевидцев о пока не объясненных наукой случаях полтергейста и телекинеза, о явлениях, связанных с оборотнями, колдовством и телепатией. И Хейдок дает им свое вполне научно обоснованное объяснение. Это его миропонимание, с которым можно соглашаться или не соглашаться, но оно существует и оно интересно само по себе, как поиск научного подхода для объяснения феноменов.

Об этом и многом другом рассказывает книга Альфреда Хейдока. Она станет прекрасным подарком для каждого думающего человека и особенно для нашей молодежи.

Старая восточная поговорка гласит: "Держи в себе радость с утра в течение часа, а она будет держать тебя целый день". Эти слова в полной мере можно отнести к книге Альфреда Хейдока "Радуга чудес": понявший ее — получит радость.

Анатолий Макаров        

                                       Колдунья станицы Вознесенской

В станице Вознесенка ([14] - Рассказала Мария Степановна К. Место события — Казахстан, Петропавловский район. Время — около 1900 года.) Сибирского казачьего войска в мое время, когда я там детство свое проводила, жила небогатая казачья семья, которая почти вся перемерла, и остался только один единственный молодой казак, которому надо было поступить на военную службу.

Хозяйства, скотины у него к этому времени уже никакой не осталось, кроме боевого коня. Свою пустую хату он оставил на попечение дяди и уехал на военную службу. В то время сибирских казаков большею частью направляли нести службу на китайскую границу, а там контрабанда шла, станичники контрабандистов ловили, и была им изрядная польза от этого — со службы с деньгами возвращались.

И нашего казака туда направили. И где казаки стояли, стали туда торговки приходить — которая с пирогами, которая с молоком, кто с чем. Казаки при деньгах — раскупают. И появилась между этими торговками девка, которая сильно нашему казаку приглянулась. Он к ней — она к нему, толкуют — надо жениться. Но начальство казаку жениться не разрешает. Какого тебя взяли со станицы, такого, говорят, мы должны тебя и обратно доставить, а там что хошь, то и делай — воля твоя. Но разрешили ему девушку по окончании срока службы везти с собою в станицу.

А в станице в то время нравы строгие были — невенчанную жену за жену не признавали и нигде не принимали. Поэтому, когда срок службы подошел к концу, казак и написал своему дяде — так и так, мол, еду с невенчанной женой; прошу хату мою подготовить и священника позвать, чтоб нам, скажем, сегодня вечером приехать и на утро сразу повенчаться.

Дядя все это устроил да и на свадьбу молодым всего наготовил. Как только молодых повенчали, гости, все станичники зажиточные, начали на свадьбе молодых подарками наделять, чтоб было с чего хозяйство завести: кто корову дал, кто овцу, кто пару поросят, кто мешки с зерном, — живите, молодые, не тужите!..

И зажили — казак поле пашет, жена — по хозяйству. И повалила им удача: опоросится свинья — тридцать поросят принесет; у коровы — четыре теленка; кобыла двумя жеребятами жеребилась, курицы несут яйца — не счесть; молока, масла — полно.

Но только частенько случаться стало, что та или другая баба в станице пойдет утром свою корову подоить, а молока нет — выдоено. Потом стала в станице появляться невиданная свинья; откуда ни возьмись, появляется в хате и с нахальным хрюканьем лезет к хозяйке, хватает, теребит край подола.

— Откуда ты, хавроньюшка? — говорят хозяйки. — Иди, откуда пришла! — отмахиваются от нее, но не ругают, потому что как только заругаешь — набросится, истреплет…

А потом стала белая лошадь появляться. Идут парни с гармоникой, с девками по улице, и тут лошадь выскочит — красивая лошадь: грива, хвост волнами ходят, глазами точно огонь мечет, ноздри раздувает да под гармонику вся так и изгибается, ногами приплясывает, приседает… И никто не знает, чья, откуда…

А потом стала по вечерам показываться около кладбища белая фигура. Народ от нее убегал. Бывали случаи, что она гонялась за отдельными прохожими. Решили, что это местный казак, который весной безвременно погиб (от водки сгорел, обпился). А лето выдалось засушливое, хлеба стали погибать, и народ стал поговаривать, что засуха оттого, что человек от водки сгорел, и надо теперь его могиле поливание сделать, тогда дождь пойдет.

И сделали. Ночью это делается. На его могилу вылито было воды сорок ведер, сорок четвертей, сорок бутылок, сорок полбутылок, сорок шкаликов, сорок полшкаликов и сорок наперстков. И как кончили поливать и пошли с кладбища домой, дождик и стал накрапывать, но мало. Тогда еще на второй день молебен от засухи в поле отслужили, и уже пошел дождь по-настоящему.

Но потом странная свинья, которая одно время как будто прекратила свои похождения, стала появляться опять и была назойливее прежнего. К этому времени в станицу приехал какой-то из высших атаманов, который вызывал к себе казачьих подростков и наделял их участками земли по тогдашнему заведению. Остановился он у казака, у которого было семь дочерей и ни одного сына. Сопровождал приезжего атамана драбант (так называли тогда денщиков).

Вечером драбант решил переночевать на дворе в повозке. Дочери хозяина стали его уговаривать не делать этого и рассказали ему про странную свинью, как она заходит на чужие дворы и пакостит. Драбанта рассказы девушек не устрашили, он лег на дворе в повозке, но положил рядом с собою остро отточенную шашку. Ночью он проснулся оттого, что повозка задвигалась, а потом и впрямь поехала, точно в нее запрягли лошадь. Казак, думая, что это хозяйские девки с ним шутки шутят, еще и покрикивал, везите, мол, побыстрее, чего ж так медленно!

Но повозка начала носиться по двору с такой быстротой, что грозила опрокинуться на поворотах. Тогда казак выглянул из повозки и увидел, что возят ее не девки, а свинья. Он схватил шашку и ловким ударом отсек свинье ухо. Ухо упало тут же на землю, свинья с визгом скрылась. Когда казак поднял ухо, оно оказалось… человеческим.

На утро казак доложил о ночном происшествии атаману и предъявил ухо. Атаман вызвал кого надо и распорядился, чтобы по спискам проверить состав всех проживающих в станице и установить, кто остался с одним ухом. Уже перебрали большую часть станицы, когда подошли к хате на краю. Там нашли хозяина и хозяйку, которая лежала на кровати с обвязанной головой и жаловалась на боль в ухе. Ее заставили снять повязку, и все увидели, что ухо у нее отрублено…

Ей приказали следовать в станичное управление. Уходя из дома, она обернулась к мужу и печально сказала: «Больше мы с тобой не увидимся. Скажи всем, что ты ничего не знал».

Ее поместили в каталажку и приставили охрану. Каталажка имела в двери маленькое оконце, немногим больше кулака. Вскоре охрана увидела, что в этом оконце показалась сорока; она вылезла и, так как наружные двери были раскрыты, улетела.

Охраняющие сперва удивились, каким образом сорока забралась в каталажку, но когда заглянули в нее, увидели, что она пуста — пленница исчезла… Однако у них хватило соображения догадаться, что колдунья поспешит в свой собственный дом, чтобы запастись деньгами и одеждой для дальнейшего бегства. Между тем колдунья действительно пришла домой, но нашла все двери запертыми — муж куда-то ушел… И тут ее настигла погоня. Ее забрали второй раз, и станичный атаман распорядился запереть ее в свой амбар.

Но амбар имел непрочную земляную крышу. Колдунья встала на какой-то сундук и руками проделала отверстие. Потом она, снова превратившись в сороку, улетела, и после этого никто о ней больше не слыхал.

Муж ее уверял, что ему никогда на ум не приходило, что его жена колдунья. Правда, он признавался, что не раз удивлялся, откуда в доме появляется так много сметаны и масла, но жена уверяла, что ходила на заработки к местным богачам. Муж несколько лет оставался без хозяйки, но потом ему разрешили жениться. Он женился и никем и ничем не потревоженный спокойно дожил свой век.

* * *
Несколько мыслей по поводу «Колдуньи станицы Вознесенской».

На мой взгляд, то, что творила эта колдунья, превышало способности обычных сельских колдуний, которые не идут дальше перевода молока от соседских: коров к своим, любовных привораживаний и насылания так называемой порчи. Героиня же повествований Марии Степановны появлялась то в виде красивой лошади, которая вся изгибается и приплясывает под музыку, то нахальной свиньи, то сороки… Но главное — она пользуется некоей властью над силами природы, умеет направлять природные процессы, ведь это только в ее хозяйстве корова приносила по четыре теленка и свинья поросилась тридцатью поросятами… И вообще, где она — там все буйно растет, все урожайно!

В этом отношении она отдаленно напоминает другой женский образ — таинственное существо Кэти Кинг, которая в течение трех лет появлялась на спиритических сеансах у крупного западного ученого Крукса. Кэти Кинг материализовывалась до плотности человеческого тела, была очаровательна и всегда приносила с собой ощущение прилива жизненности и жизнерадостности. Е. П. Блаватская в первом томе «Разоблаченная Изида» высказывает мнение, что Кэти Кинг не была развоплощенной душой человека, а была духом природы класса тех существ, которыми полны сказания всех народов мира, — это феи, русалки, ундины, сильфы, кобольды, эльфы и т. д.

Таким же существом могла быть колдунья станицы Вознесенской; тем более что впервые она в виде торговки появляется у китайской границы, а в Китае мне много рассказывали о духах ху-ли (в переводе — лисица), которые в женском образе являются понравившемуся мужчине и иногда оказывают ему немалую помощь. Мои китайские друзья по работе в Гиринском университете (почти все с заграничными учеными степенями) рассказывали мне поразительный случай, когда такая ху-ли начала покровительствовать бедному учителю: она даже вывела его из тюрьмы, куда учитель был брошен за революционную деятельность во времена Юан-Шикая.

В одном из древнейших исторических документов Тибета «Голубой Летописи» или, как ее иногда называют, в «Синем Дебтере» несколько раз упоминаются дакини — нечто вроде тех же фей или ху-ли. Почему бы одной из них не появиться в сибирских просторах, где человек и природа в то время так интимно сосуществовали?

Поразительный пример описания подобного женского существа, присутствие которого вызывает бурное размножение у животных, дан в романе колумбийского писателя Габриэля Гарсии Маркеса «Сто лет одиночества», напечатанном в 6, 7 номерах журнала «Иностранная литература» за 1970 год. В этом произведении мулатка Петра Котес обладает свойством «возбуждать живую природу».

Приведем несколько фрагментов:

«… За несколько лет — без всяких усилий с его стороны, благодаря лишь чистейшему везению — Аурелиано Второй, скот и домашняя птица которого отличались сверхъестественной плодовитостью, стал одним из самых богатых жителей долины. Кобылы приносили ему тройни, куры неслись два раза в день, а свиньи так быстро прибавляли в весе, что никто не мог объяснить это иначе, как колдовством… чем безудержнее плодилась его скотина, тем больше он убеждался, что поразительная удача, выпавшая на его долю, зависит не от его поведения, что все дело в его наложнице Петре Котес, чья любовь обладает свойством возбуждать живую природу. Он глубоко верил, что именно в этом источник его богатства, и старался держать Петру Котес неподалеку от своих стад; женившись и заведя детей, Аурелиано Второй с согласия Фернанды продолжал встречаться с любовницей… Достаточно было ему взять с собой на скотный двор Петру Котес, проехаться с ней верхом по пастбищам, и каждое животное, помеченное его тавром, становилось жертвой неодолимой эпидемии размножения.

… В мгновение ока Аурелиано Второй сделался владельцем пастбищ и стад и едва успевал расширять конюшни и битком набитые свинарники. Все это было походке на сон и смешило Аурелиано Второго; ему ничего не оставалось, как выкидывать разные коленца, чтобы дать выход своему веселью: «Плодитесь, коровы, — жизнь коротка!» — орал он».

 

Дурной глаз

…Трудно человеку представить, что каждое его дыхание, каждая его мысль меняет окружение его… Взгляд развитого человека действует на сущности… малые сущности начинают беспокоиться и ощущать токи глаз. Не есть ли это зачаток живого и мертвого глаза?

«Мир Огненный», ч. 2, § 365.
Это было еще до революции. Я только что окончила училище. Место учительницы получила в казачьей станице. Отвели мне квартиру. Кругом у всех соседей полно домашней птицы — я тоже завела хозяйство: приобрела кур, посадила наседок на яйца. И вывелись цыплята — желтенькие пухленькие комочки. Нравилось мне с ними возиться. Возьмешь такого малыша в горсть и слышишь, как сердце его бьется… Так вот, как-то раз была я во дворе, возилась со своими курами, как вдруг приходит сторож из станичного правления и зовет меня туда — чего-то я понадобилась станичному атаману.

Прежде чем пойти, зашла в квартиру приодеться, а когда вышла, увидела, как мои цыпляточки так и валятся на землю, ножками подрыгают и издыхают. Когда вернулась из правления, сразу — к соседкам: «Что же это такое? С чего же мои цыплята подохли?»

А они спрашивают: «А сторож из станичного правления к тебе не заходил?»

— Заходил.

— Ну так это у него глаз такой. Как взглянет, так и дохнут. Ты навяжи своим цыплятам на шею какие-нибудь яркие тряпочки, чтоб ему в глаза бросались, тогда вред к тряпочкам и пристанет — а им-то что сделается? Ты как думаешь — почему мы своим ребятишкам яркие ленточки в волосы вплетаем? От глазу это!

Я так и сделала, но решила опыт произвести: одной половине цыплят навязала на шею яркую пряжу, а другой половине — нет. А сторож опять приходил, и что вы думаете? Та половина, которой не навязала, сдохла, а другая — уцелела.

Человек обладает психической энергией, о присутствии которой в себе обычно не подозревает. Особенно сильно эту энергию излучают глаза. Поэтому взоры в зависимости от доброй или злобной сущности человека и от его мыслей могут быть как убийственными, так и благодетельными. Дурной глаз — жизненный факт. В прошлом веке французский крестьянин Жак Пелисье взглядом убивал птиц и превратил свою способность в источник дохода. Особенно хорошо знают «смертный глаз» на Востоке.

 

Телекинез

— Один из мальчиков моей группы какой-то удивительный фокус показывает. Те, кто видел, говорят, что он оживляет картонную фигурку, — сказала мне воспитательница.

— Пошлите его ко мне, — ответил я. Разговор происходил в библиотеке 31-го строительного училища (теперь оно переименовано в ГПТУ №… в городе Балхаше) то ли в 1963, то ли в 1964 году — точно не помню.[3] - (Сохранилась дневниковая запись 22.05.60 г.: «Уже полгода работаю библиотекарем в строительном училище. Воспитательница как-то сказала мне, что один из наших учащихся, а именно Нилаев, показывает какой — то удивительный фокус — заставляет плясать без всяких видимых приспособлений картонную фигурку «чертика»…)

Училище было типа закрытого интерната, «мальчиками» назывались юноши от 16 до 20 лет. Были «девочки» такого же возраста. В калейдоскопе моей жизни, где чередовались всевозможные должности, то вознося меня до лектора университета, то опуская до ночного сторожа, это был сравнительно тихий период. Тогда я работал библиотекарем, устраивал читательские конференции и водил питомцев училища в новогоднем хороводе… Здесь я тесно соприкасался с молодежью и с некоторыми ребятами крепко подружился…

— Вы меня звали?

Передо мною стоял шестнадцатилетний парень, русоволосый, с веселыми смышлеными глазами.

— Да! Да! У нас разговор будет. Садись-ка сюда!

Люди видят и слышат немало удивительного, необычного, но из боязни, что их высокомерно просмеют, назовут суеверами, молчат. Чтобы разбить это молчание, нужно такому человеку показать, что ты сам принадлежишь к категории высмеиваемых «суеверных», что ты сам знаешь удивительные случаи…

Я с этого и начал. Вскоре парнишка проникся ко мне доверием и признался, что он может заставить картонную фигурку плясать. К этому признанию необыкновенно авторитетным тоном он добавил:

— И все это только гипноз.

Но стоило задать ему вопрос, как он понимает слово «гипноз», как оказалось, что у него самые смутные представления о нем и что он пользуется этим словом как научным термином-маской, которым можно прикрыть все необычное, не боясь, что тебя привлекут к ответу…

Он обещал продемонстрировать передо мной свое искусство и попросил картона, чтобы сделать новую фигурку «плясуна» — старая уже пришла в негодность.

На другой день (дело было под вечер) в библиотеке находились я, воспитательница, две-три девочки и Геннадий, мой постоянный добровольный помощник. Пришел наш чародей и принес изготовленную им фигурку, которую сейчас же представил перед нами для рассмотрения, чтобы мы могли убедиться, что в ней никаких хитроумных приспособлений нет, что она, одним словом, «без обману»…

Фигурка представляла собою человечка высотой сантиметров 30, а вернее, это был «чертик», так как на голове у него красовались два рожка. Руки и ноги с локтями и голенями были вырезаны отдельно и потом прикреплены к соответствующим местам. В общем, она напоминала те картонные фигурки, которые, если дергать за нить, совершают однообразные движения, одновременно поднимая руки и ноги. Разница была лишь в том, что в фигурке нашего чародея не было той нитки, за которую можно было дергать. Руки и ноги были привязаны нитью, которая тут же была коротко обрезана. Никакой дополнительной нити не было. Фигурка действительно безо «всякого обмана».

— Ну, какой же я буду волшебник, если у меня не будет волшебного жезла! Дайте какую-нибудь палочку! — воскликнул чародей.

Палочки не было. Была тоненькая дощечка, какими ящики заколачивают. Чудодей продольным ударом о край стола отломил от нее длинную щепку и решил: «Сойдет».

Бросил (без всяких приготовлений) фигурку на пол. Сел на пол и сам, широко развернув ноги так, что фигурка пришлась между ног ниже колен. Затем он начал чертить концом щепки широкие круги вокруг фигурки, дунул на нее, напевая при этом песенку «Эй вы, сени, мои сени» и покрикивая: «Вставай!»

И вдруг фигурка, представляющая на полу вследствие своих свободно болтающихся конечностей довольно-таки бесформенную кучу, потянулась кверху и тут же бессильно упала обратно на пол. Но спустя несколько мгновений она вскочила и начала плясать. Нет! Это не был механизм, совершающий запрограммированные движения! Это было живое существо, которое творчески варьировало пляс, било руками по голяшкам, быстро вертелось — никакой механизм не проделал бы этого. Кроме того, где же спрятан этот механизм? На голой картонке?

Пляс внезапно прервался — плясун упал.

Мы думали, что это конец представлению, но нашему артисту этого показалось мало: он снова стал напевать, и фигурка еще раз вскочила, поплясала и упала.

— Ну все! — сказал чудодей.

Тем все и закончилось.

На другой день юный маг мне сообщил, что родом он из окрестностей Алма-Аты, каких-нибудь 40 км от города… Воспитал его отчим, обладающий от природы необычными способностями.

К отчиму приходили курильщики и пьяницы, желающие избавиться от своей дурной привычки, и, если отчим их призывал, они действительно переставали и пить и курить. Отчим многое может — он от природы такой. Его даже вызывали в Москву в какой-то институт и предложили там остаться. Отчим не захотел и вернулся домой. Раньше он работал бухгалтером, а теперь перешел в сторожа во фруктоводческом совхозе. И ему это очень выгодно: другие сторожа берут на ночь под охрану по три гектара, а отчим — целых двенадцать, и никто у него яблока не украдет.

— А почему не украдет? — спросил я.

— Да зайти-то на участок вор может и яблок тоже может нарвать, но уйти ему никак невозможно.

— Как так — невозможно?

— Да очень просто: он видит перед собою ямы и пропасти и боится шагу ступить. А тут отчим подходит и говорит: «Вытряхивай!»

Далее он сообщил, что умению заставлять фигурку плясать обучил его отчим. Три месяца в подполье упражнялся. Потом захотел блеснуть выступил на сцене местного клуба. Сделал две фигуры, по метру каждая, и заставил их вальс танцевать. Это было трудно, и отчим сидел среди зрителей и помогал. Так публика прямо ошалела, пришла в дикий восторг, схватила его…

— Они меня чуть не разорвали, — припомнил он боязливо.

* * *
Адрес отчима я записал, но след юноши, фамилии которого я не называю, потерялся… Но если какой-либо институт им заинтересуется, найти, думаю, можно. А теперь я расскажу о моем первом, можно сказать «детском», опыте «столоверчения».

 

Столоверчение

Пропагандисты невежественны, несмотря на свои профессорские и другие ученые степени… Они объясняют движения столов на спиритических сеансах непроизвольными движениями рук участников, производящих неосознанные надавливания на стол, и называют это идеомоторными движениями. Но как можно объяснить идеомоторными движениями пляску стола, которого не касается ни одна рука, чему я сам был свидетель? Факты упрямая вещь!

Автор
Латвия. Приблизительно — 1908 год. Суббота. Зимний вечер в домике с пристроенной кузницей. В сотне шагов от домика — корчма. На улице не холодно, еще не совсем темно. Прибалтийское небо первой половины зимы затянуто серыми облаками. В комнате горит керосиновая лампа — уютно, тепло.

И вот открывается дверь, входит отец и в руках у него столик — желтенький, легонький, на трех ножках, обычной формы.

— От соседей принес, — пояснил он, — в нем нет ни одного гвоздя. Будем спиритический сеанс устраивать.

Поставили столик посреди комнаты. Вокруг него сели отец, мать, мой старший брат, я и еще позвали подмастерья Вилиса, который работал в кузнице. Все положили руки ладонями на стол, сидели и ждали. О том, что нужно образовать так называемую «цепь», то есть держать руки так, чтобы они соприкасались с руками соседа, мы ничего не знали, и, как увидите, тем не менее получилось… Время от времени задавали вопрос:

— Дух, ты здесь? Если здесь, стукни один раз.

Сидели долго без результата. Но потом, после очередного вопроса, столик медленно наклонился и стукнул приподнятой ножкой. У большинства из нас вырвалось тихое «ах!» Потом стали задавать столику различные вопросы, примерно такие:

— Дух, сколько лет Вилису, который сидит за этим столиком?

И столик правильно отстукивал 2 1.

Когда требовался ответ, выраженный числом, «разговаривать» со столиком было легко — надо было просто сосчитать ответные стуки. Но когда требовались ответы другого рода, то разговор происходил, примерно, так:

— Заберут ли меня в этом году в солдаты? — спрашивал Вилис. — Если да — стукни один раз; если нет — стукни два раза.

И столик отчетливо стукнул два раза, Вилис просиял…

Вопросы сыпались самые разнообразные, и столик все больше и больше оживлялся; стук его становился громче… Так длилось довольно долго, но наконец больше спрашивать было нечего. Сеанс прекратили и столик прислонили к уголку.

В воскресное утро сеанс повторили, но уже в другом составе — пришли соседи, которым тоже хотелось посмотреть на это диво. Меня не допустили. Да мне и некогда было — пришли друзья, мальчики и девочки, жившие за лесом, приблизительно в километре от нас. Старшему из них было 14 лет, мне 13, остальным двум по 13 и 12; всего нас было четверо.

Когда взрослые свой сеанс закончили и немного взбудораженные ушли в корчму «освежиться» полдюжиной кружек пива, мы, четверо мальчишек, взяли еще неостывший от множества рук столик и положили на него свои ладони. Не прошло и четверти часа, как он стал отвечать на наши вопросы, содержания которых уже не помню, но были и такие:

— Столик, можешь ли ты вызвать дух Пушкина? — и столик стучал утвердительно.

— Пушкин, ты здесь?

После утвердительного ответа Пушкину задавались вопросы не по части литературы, а чисто бытовые. И это потому, что великий поэт должен быть честным, значит — не соврет.

Но самое главное впереди. Когда нам уже нечего было больше спрашивать, то одному из нас (не помню кому, возможно, мне) пришла в голову гениальная мысль — надо сделать опыт: что будет, если мы, четверо мальчишек, одновременно снимем руки со стола, засунем их в карманы брюк, сделаем шаг назад и тогда, когда ни одна рука не касается стола, скажем ему: «Пляши», будет он плясать или нет?

Сказано — сделано, мы все снимаем руки, отступаем от столика на шаг и говорим: «Пляши!»

И столик заплясал. В чем выражалась его пляска? Как обычно при стуках, он, опираясь на две ножки, приподнимал третью и однообразно ею стукал. Вот тут уж мы действительно смотрели на него, как зачарованные — ведь это был кусочек сказки, ставшей явью. До тех пор, пока чьи-то руки касались столика, оставалась почва для подозрений, что владелец руки, может быть, нажимает на него или что-то другое умышленно делает… Но тут отдаленный от нас пространством неживой предмет плясал по нашему приказу. Неживой ли? Ведь он понял приказ и выполняет!..

Потом нам показалось, что наш приказ выполняется не так, как следует, разве это пляска — притопывать одною ногою?

Из всех названий танцев того времени я вспомнил только одно и крикнул столику: «Танцуй крейцпольку!»

Я сам не имел понятия, как исполняют именно этот старинный танец, но столик послушно начал танцевать по-другому. Опираясь на одну ножку, он приподнимал две и, балансируя, с трудом (как мне казалось) поворачивался — ведь в любой польке надо вертеться…

Опыт, казалось, был завершен, Я подхватил столик и поставил его в прежний угол. Но история эта имела свое продолжение. Сеансы взрослых с моим участием и без меня повторялись. Прислушиваясь к ответам столика, я убедился, что он не всеведущ и иногда врал. Один за другим у меня накапливались факты, из которых я сделал два вывода: 1. столик знает не больше, чем сидящие за ним люди; 2. он отвечает так, как хочется большинству присутствующих. В этом в особенности убедил меня такой факт. У моей тетки украли лошадь. Была поднята на ноги полиция, проводились поиски. Тетка, услышав, что у нас имеется столик, через который «духи» отвечают людям, примчалась к нам, и мы сели за столик вопрошать, удастся ли тетке вернуть украденного коня или нет. Ясно, что все мы сочувствовали тетке, и нам очень хотелось, чтобы конь отыскался. И столик подтвердил наши чаяния звонко отстуканным «Да». И… соврал. Никогда больше тетка не увидела своего коня.

* * *
Какая сила действовала в данном случае? Что оживило неодушевленный предмет?

В основе явления лежала власть мыслящего человеческого сознания — власть творить, рождать мощные мысли независимо от того, знает ли сам человек о своем творчестве или нет. Коллективная сосредоточенная мысль сидящих за столом создала в мертвом куске дерева отдельно существующее сознание, существо, невидимое обычному зрению, но реальное. Руки, покоящиеся на поверхности стола, насытили это существо своей жизненной силой, магнетизмом, психической энергией — назовите, как хотите… И это существо, которое оккультисты назвали бы искусственным элементалем, творило волю своих создателей, отвечало так, как хотелось большинству.

Но, как говорят англичане: «Существует не один, а несколько способов, чтобы убить кота». Это не единственное объяснение движения предметов без прикосновения. Например, в китайском способе, где вместо столика подвешивается к потолку на нити заостренная палочка так, чтобы она нижним концом касалась усыпанной слоем песка поверхности стола, после чего сжигается заранее наговоренное, написанное на бумаге заклинание — участвуют другие силы. Которые этой подвешенной палочкой пишут на песке сообщения, а иногда — даже прекрасные стихи.

Можете представить, какое впечатление, после того что я видел, произвела на меня брошюра некоего ученого, который стук стола приписывал неосознанным мускульным движениям участников сеанса. Он даже дал весьма звучное «научное» определение этим движениям, назвав их «идеомоторными».

Что это — поверхностный подход? Невежество? Или желание во что бы то ни стало навязать заплесневевшее отрицание прошлого века явлениям, громко требующим истинно научного, беспристрастного изучения? В таком случае оно не обогащает науку, а, наоборот, наносит ей огромный вред.

 

Старый барак

Моя мать была начальником геологического отряда на севере. Однажды геологи шли глухою тайгой и набрели на место, где стоял покинутый старый барак. Как оказалось впоследствии, во времена Сталина в этом месте был лагерь заключенных. Когда стали подходить к бараку, на крыльцо вышел пожилой мужчина и с ним немолодая женщина, а затем — дети, одним словом, целая семья.

Но что поразило всех членов геологической партии, так это то, что все они были нагие — без единого лоскутка одежды. Когда геологи подошли совсем близко, голая семья повернулась и молча ушла в барак. Решив выяснить, в чем дело, геологи последовали за ними. Барак был разделен перегородками на несколько больших комнат. Одну за другой прошли их геологи вслед за идущей впереди, странно молчащей семьей. Но когда зашли в последнюю комнату, которой оканчивался барак и которая не имела другого выхода, никого там не оказалось — семья исчезла…

* * *
Жаль, что геологам не пришло в голову взломать пол в той комнате, где исчезла загадочная семья. Под полом, возможно, на небольшой глубине они обнаружили бы трупы этих погибших в заключении людей. Члены семьи, безусловно, были простые и верующие люди, которым с детских лет было внушено, что каждый покойник должен быть похоронен с отпеванием и длинными молитвами, а иначе — нельзя… Эта убежденность стала частью их сознания, а сознание переживает физическую смерть, ибо, по существу, оно-то и есть истинный бессмертный, мыслящий человек, шагающий через века и тысячелетия в Беспредельность. И если это сознание решило, что сброшенное им физическое тело должно быть похоронено, скажем, по православному обряду, то оно будет держаться поблизости от своего трупа и будет стараться наводить людей на эти останки в надежде, что те предадут их земле, так сказать, по всем православным канонам…

 

Сколько таких рассказов о призраках, появлявшихся и исчезавших всегда в определенном месте, где по раскапывании обычно обнаруживали или труп, или скелет! И всегда после погребения таких останков призрак переставал являться — его желание было исполнено.

Мысль ведет человека как при жизни, так и после так называемой смерти. Она может освободить его для орлиного полета в сияющую высь и также может сделать рабом предрассудка или постыдной страсти. Так, например, душа скряги после физической смерти остается прикованной, точно цепной пес, к своему зарытому сокровищу. День за днем скряга, думающий лишь о приумножении этого сокровища, ковал эту цепь, которая после смерти стала еще прочней…

В качестве иллюстрации к сказанному о хранителях сокровищ привожу следующий рассказ — «Горшок».

По просьбе родственницы участников этого события не называю ни среднеазиатского города, ни имен участников.

Горшок

Нередко люди спрашивают: как поступать с заветами ушедших? Часто такие поручения не отвечают убеждению исполнителей. Не следует принимать карму чужую, тем более что ушедшие продолжают развивать энергию по принятому ими направлению. Ведь очень трудно изменить убеждение, продолжающееся в Тонком Мире. Потому исполнение завещаний очень полезно для гармонии токов.

«Мир Огненный», ч. 2,§ 297.

Долго искали квартиру. В центре города снять — нечего и думать, подались на окраину. На самом краю сняли старый, довольно просторный дом. Семья, хоть и большая, разместилась хорошо. Решили углубить погреб. Стали копать и наткнулись на горшок, полный золотых изделий, главным образом — женских украшений… да еще с каменьями!..

Надо бы в милицию сдать, да как сдашь?.. Глаза разбегаются, на такое глядючи… Сдашь, а там, может, милиция себе присвоит — а чем я хуже их?..

Разделилась семья: одни говорят — сдавать; другие — оставить себе. Судили, рядили и сошлись на том, чтобы повременить малость; торопиться-то некуда — там видно будет, а пока что перепрятать горшок в другое надежное место. Так и сделали, живем теперь как-то по-другому: сознание — богатыми стали, и маленькие тревоги прибавились — как бы чего не вышло… И в самом деле вышло… Стали замечать какая-то узбечка, молодая да красивая, стала мимо нашего дома прогуливаться. А у нас в семье парень лет 17-ти, и как только узбечка появляется — глаз с нее не сводит. А потом смотрим — и пошел за ней… Ну что ж, дело молодое, с кем не бывает? Пусть ходит…

И так каждый день и поздно возвращается. Через какое-то время замечаем — чахнет наш парень, темные круги под глазами, бледный. А та узбечка с каждым разом, как появляется, будто все краше становится! Глаза сияют, под смуглостью щек румянец точно розовый туман пробивается — сам бы побежал за ней!

Через короткий промежуток времени парень наш совсем развалиной стал, и мы смотрим, что, если дело так дальше пойдет, конец ему. — Отстань ты от нее, от стервы! — говорю.

— Не могу! — стонет.

А жил у нас дедушка в другом городе. Старинные книги у него были, каких, может быть, ни в одной библиотеке не найдешь. И народ к нему иногда за советом обращался. Я и махнул к деду — пособи, мол, не пропадать же парню. Заодно, конечно, пришлось и про горшок рассказать. Как только дед про горшок услышал, так и приказал: «Немедленно горшок обратно в то же место зарыть, а если кто что взял оттуда, обратно положить».

Мы так и сделали. И как только сделали — узбечка точно в землю провалилась, ни разу больше не появлялась.

Сперва-то наш парень все на улицу поглядывал, куда-то бегал, а потом и успокаиваться стал…

* * *
Действительно, «…мысли, привязанные к определенному предмету, живут долго».[4]

«Мир Огненный», ч. 3, § 572.

 

Вампир

Был я священником[5] в большом селе в километрах 50-ти от Киева. В том же самом селе находился спиртовой завод, где работал бухгалтером человек, с которым мне дела иметь не приходилось: он был неверующим, а я — священник. Что у нас общего? Но слыл он человеком холодным, бессердечным… Умер этот бухгалтер (как-то внезапно умер), и похоронили его, конечно, без меня, по гражданскому обряду.

Прошло какое-то время, летом это было, возвращаюсь домой часам к шести, а жена мне и говорит.

— Иди в залу, бухгалтерша там ждет тебя — давно дожидается.

Подивился я — что ей от меня понадобилось? Вхожу в зал, здороваюсь.

— Зачем пожаловали? — спрашиваю.

— Помогите, батюшка! — говорит. — Муж мой, умерший, начал ко мне по ночам приходить.

И рассказывает, что спустя всего несколько дней после похорон, муж ночью появился во дворе дома, где она живет. Первые ночи ходил только по двору, молча. Другие ночи к цепной собаке подходил. Потом стал заходить в дом и вчера сказал ей, что он скоро и ее возьмет с собой на кладбище…

Рассказывает, волнуется; видно, и страшно ей и не знает, что предпринять… И еще припомнилось, люди сказывали, при муже-то ей не сладко жилось…

— Ладно, — говорю, — что смогу — сделаю. Хоть и поздновато, прихватил, что нужно, и пошли на кладбище. Совершил над могилой отпевание; и есть в нем такая часть — опечатыванием могилы называется. Вот на это опечатывание могилы я крепко надеялся… Потом пошли на квартиру вдовы. Там я освятил воду и обрызгал все окна, двери и пороги и крепко наказал вдове, что если случится такое, что он все же придет, не открывать ему, как бы он там ни стучался.

Впоследствии вдова мне сообщила, что в первую ночь после моего ухода покойник все же пришел, ходил по двору, но не мог самостоятельно проникнуть в квартиру. Он долго стучал, наконец, ушел и с тех пор больше не появлялся.

[5] - Образ рассказчика навсегда остался для меня трогательным и вызывающим глубокую симпатию. Я встретился с ним в заключении. Он был искренне верующим, простым и немудрствующим. Всегда тихий и ласковый, он покорно нес свою ношу страданий, и у меня нет ни малейших сомнений в правдивости сообщенного им. — А. X.

* * *
Что в данном случае помогло и что не помогло? Обряд отпевания и запечатывания могилы, хотя священник и «крепко на него надеялся», явно не помог, ведь вампир вышел. Помогла освященная вода. Почему и как? На эти вопросы дает ответ случай, описанный в одном из номеров журнала «Оккультизм и Йога».

В Таллинне, в одной из комнат старого дома, обитателей беспокоило привидение: оно иногда появлялось из одной стены, переходило комнату и исчезало в другой. Чтобы от него избавиться, пригласили теософа. Тот молча посидел в беспокойной комнате, и после этого призрак никогда больше не появлялся. Когда спросили теософа, в чем секрет его сидения в комнате, тот ответил, что он в это время мысленно построил непроницаемый стеклянный колпак, покрывающий все помещение.

Так и наш священник: обрызгивая водою двери и окна, он, по-видимому, мысленно представил себе несокрушимую преграду для существа, тело которого из такой же тонкой материи, как мысль.

Так как рассказ священника перекликается со случаем вампиризма, рассказанным мне ученицей строительного училища В. про свою тетю, привожу и его, чтобы по обоим рассказам дать объяснение.

Место происшествия — Семипалатинская область, Жарминский район, станционный поселок ст. Жарма Турксиба. Время — 1938–1939 гг. По просьбе племянницы не называю фамилии тети, которая теперь живет в Магнитогорске. Ее муж служил стрелочником и был зарезан поездом. При жизни он был хорошим мужем, любил жену. После того как его похоронили, сразу же начал появляться во дворе и в сарае, где жена доила корову. При жизни он охотно отдавался хозяйственным делам и после смерти сохранил к ним интерес. Он вступал в длительные беседы со своей женой, и последняя перестала его бояться. Иногда они разговаривали по утрам во время дойки. Звуки разговора доносились до слуха посторонних лиц, и те спрашивали вдову:

— С кем это ты там разговариваешь?

Но если посторонние лица во время таких разговоров входили в сарай, где протекала беседа, они видели только одну вдову покойного, а сам он для посторонних оставался невидимым. Так продолжалось некоторое время, и ничем вампирическим потусторонний гость себя не проявлял. Но вдруг он потребовал, чтобы жена прислала на кладбище табаку и притом при непременном условии, что табак этот должен принести его же сынишка, которому в то время было около пяти лет. Жена не соглашалась, подозревая что-то неладное, и предлагала покойному самому зайти в дом и взять табак. Но покойник настаивал, чтобы именно сынишка принес. Жена в душе решила не посылать ребенка. Велико было ее удивление, когда сын на другой день заявил, что он видел папу и что папе нужен табак и он сам хочет отнести табак на кладбище… Вдова категорически запретила ему это делать. Но на другой день ей пришлось куда-то отлучиться. Чтобы сыну не вздумалось в ее отсутствие побежать на кладбище, она заперла его в комнате, закрыв все двери и окна. Когда вернулась, мальчика в комнате не оказалось: он нашел способ удрать…

Начались поиски маленького беглеца, которые никакого результата не дали. Через три дня мальчик, бледный и еле живой, сам вернулся домой и вскоре умер. Чтобы избавиться от дальнейших посещений вампира, тетя переехала на жительство в Магнитогорск, куда тот за нею не последовал. В Магнитогорске тетя вторично вышла замуж.

* * *
Вампиризм — грустный факт действительности. То, что называется душою или сознанием, облеченное в невидимое обычному зрению астральное тело[6], в момент смерти покидает физическое тело (но само не уничтожается). Полная смерть наступает в момент полного отрыва души от своего физического тела. До тех пор, пока такой отрыв не состоялся, всегда существует возможность возвращения души в тело, даже в том случае, когда оно носит все наружные признаки смерти и врач признает его мертвым. Именно на таком возвращении основаны так называемые чудесные воскресения покойников. Иногда душа отделяется медленно, а родственники спешат с погребением. К тому моменту, когда над гробом уже вырос могильный холмик, оно, может быть, отделилась только наполовину… В таких случаях охваченная ужасом, она насильно входит обратно в оболочку, от которой только что старалась избавиться, и тогда происходит одно из двух: 1. или несчастная ожившая жертва начинает биться в конвульсиях предсмертной муки от удушья, или же 2. если это был грубо материальный человек, знавший только животные устремления и преследовавший лишь сугубо эгоистические цели, он становится вампиром и начинает трудную двутелесную жизнь полусмерти. Чтобы не дать разлагаться физическому телу, астральная форма просачивается через могильную землю, бродит поблизости и сосет жизненную энергию живых существ, которую по магнитной нити передает оставшемуся в могиле физическому телу, которое таким образом может сохраняться очень долго. Существуют вампиры и другого рода. Тема вампиризма настолько обширна, что изложение ее в кратких пояснениях этой книги практически невозможно. Лучшим способом избавления от вампиризма считается сжигание трупов.

[6] Видение астральной формы доступно ясновидящим.