СВЯТАЯ ТЕРЕЗА АВИЛЬСКАЯ (БИОГРАФИЯ). Прододжение 3 ...конец.

Она описала свою жизнь, прежде всего внутреннюю, как бы рассказывая о путешествии в глубину своей души в «Книге Жизни». Она описала длительные путешествия по всем испанским дорогам и все, что с ней происходило во время основания различных монастырей в «Основаниях». Она писала духовные сочинения, как, например, «Путь к совершенству» - истолкование древнего устава братства Кармеля, чтобы научить своих сестер и друзей молитве и подвижнической жизни, и создать что-нибудь новое в ответ на указ инквизитора, приказавшего сжечь другие книги.

Она писала свои сочинения из послушания, не без сопротивления. Она говорила: «Почему они хотят, чтобы я писала? Пусть этим занимаются люди ученые, которые учились, а я неученая и писать не умею; в конце концов я вместо одного слова напишу другое... пусть меня оставят сидеть за прялкой, заниматься хором и исполнять обязанности монашеской жизни вместе с другими сестрами. Я не рождена для того, чтобы писать, для этой работы у меня нет ни здоровья, ни головы».

«Пусть из вас (сестер Кармеля) первая, кто прочтет эту книгу, исправит ее или сожжет, я ничего не потеряю». Это говорит Мать Основательница сестрам о книге своей, «Путь Совершенства», - основании Кармеля и всего великого дела Реформы. То же могла бы она сказать и отцам-иезуитам. Кто-то из них, «только шутя», как сам признается, велит ей сжечь ее «Истолкование к Песни Песней», и она покорно сжигает рукопись, а между тем, «многие сведущие люди» говорили ей, что «читали книгу эту как св. Писание».

Она написала тысячи Писем, в которых беседовала с самыми различными людьми (королем, богословами, исповедниками, своими сотрудниками, домашними, монахами и монахинями), - писем, в которых перед нами разворачивается замечательная картина не только ее деятельности и ее интересов, но и тех отношений, которые возникали у нее с разными людьми и оставались надолго: в то время не было ни одного церковного движения, которое не нашло бы в ней внимательной, доброжелательной собеседницы. Как говорил один ее современник, многие, даже король Филипп II, «получали ее письма как живое поучение для своего блага». И, наконец, в последний период своей жизни она написала свой шедевр - «Внутренний замок». Пять месяцев создавалась эта книга: часть - сразу, часть - с постоянными перерывами из-за путешествий и непредвиденных обстоятельств.

Тереза Авильская описала в ней замок души, где много обителей и тысячи комнат - все они расположены концентрически вокруг центральной обители, самой сокровенной, в которой пребывает Божественная Троица и из которой исходит ярчайший свет, освещающий весь замок.

Конечно, чем дальше ты находишься от центра, тем смутнее твое предчувствие, а чем больше приближаешься к нему, тем глубже постигаешь красоту Бога и самой обители, как будто приближаешься к солнцу.

Входная дверь открыта для всех, даже для тех, кто еще пребывает в холоде и во тьме греха, в обществе животных и рептилий, кишащих на окраинах замка. Входная дверь - это молитва и тот, кто молится, как может, не отказываясь от молитвы, даже если он погряз в грехах, оставляет дверь открытой и питает желание ступить на тот путь, которым он должен был бы идти. И прежде всего он оставляет открытой дверь для Бога, Который всегда может обратить к нему Свой призыв, исполненный непреодолимой притягательной силы.

Раз перешагнув порог, человек, влекомый все возрастающим ощущением уверенности, тепла, света и красоты, будет продолжать свой путь, пока уже на этой земле не встретится с владельцем замка. Тереза подробно описывает все этапы этого пути в ярких поэтических образах, истолковывая их один за другим.

Например, когда человек доходит до той обители, где душа должна наконец предоставить себя Богу, предать себя Ему, чтобы Он ее преобразил, св. Тереза рассказывает нам притчу о маленьком шелковичном черве, который постепенно растет, пока не начинает выделять шелковую нить, с помощью которой сам строит вокруг себя дом, где может спрятаться и умереть и из которого потом возродится в виде прекрасной белой бабочки. Тереза объясняет эту притчу:

«Этот дом - Христос... Действительно, наша жизнь сокрыта во Христе... О, величие Божье! В сколь возвышенном состоянии выходит душа, на некоторое время погрузившаяся в бесконечность Бога и глубоко соединенная с Ним!».

Тереза писала об этом, когда она уже достигла центра замка своей души, который она называет «последней обителью». Прося одного близкого ей человека дать богослову прочесть по секрету страницы, описывающие эту конечную точку пути, Тереза смиренно признавалась: «Скажите ему, что известное ему лицо (то есть она сама) достигло этой обители и наслаждается покоем, там описанным. Поэтому его душа очень спокойна».

Однако это признание не должно вводить нас заблуждение. Тереза писала: «Бог не ласкает душ» - чем больше Он их любит, тем неуклоннее ведет их всем путем, пройденным Иисусом Христом, вплоть до Креста. Так по таинственному Промыслу Божьему в последние дни ее с ней случилось то, что ее биограф называет «скорбью чувств, истекающих кровью,» и «свиданием с одиночеством ».

В 1577 году, том самом, когда началось гонение римской Церкви на великое дело Реформы, Терезе было видение Христа с обнаженным и окровавленным Телом, бичуемого уже не римскими воинами, каким видела она Его, двадцать лет назад, только приступая к делу Реформы, а римскими священниками, и услышала из уст Его: «Вот что сделали со мной начальники Церкви!»

«Пишет мне о. Анжело де Саразар, что я могла бы спастись, обратившись к св. Отцу, как будто это может меня утешить, - скажет Тереза в те черные дни, когда все дело Реформы кажется ей безвозвратно погибшим. - Но каковы бы ни были муки мои, мне и в голову не пришло бы ослушаться Рима». Это, с одной стороны, а с другой: «Как ни тяжело для меня и ни убийственно идти против моего начальника, я не должна покидать великого дела Господня» - Реформы.

Эти годы были тяжелым временем для Терезы. Ей было уже более 60 лет и она чувствовала, как уходят силы ее с каждым годом. В семье ее монахинь начались ссоры и неприятности, которых она уладить не могла. Некоторые игуменьи совсем перестали с нею считаться и жили так, как будто они были вполне независимы и самостоятельны.

«Все рушится кругом, но если Ты меня не покинешь, то и я - Тебя. Пусть же все учителя Церкви восстают на меня, пусть люди гонят меня, пусть диаволы мучают, - что мне до этого, если Ты со мной!» - молится Тереза.

В 1576 году Мать Основательница, заточенная в обители св. Иосифа в г. Авиле, в лютую зимнюю стужу греет на медной жаровне окоченелые пальцы, чтобы дописать «Книгу Жизни своей».

В 1582 году, в Бургосе, при основании новой обители однажды в Церкви, в Великий Четверг, какие-то вельможные хамы, желая пройти вперед, столкнули со скамьи бедную, плохо одетую старушку, яснейшую донью Терезу де Аумада, правнучку леонских королей, так что она упала на пол и невольно простонала от боли в недавно сломанной и еще не совсем зажившей руке. Спутница ее сестра Анна, кинувшись к ней на помощь, подняла ее.

«Да простит их Бог - потому что у меня уже и так рука сильно болела!» - проговорила она с тихой улыбкой.

В том же году, в Валладолиде, игумения тамошней обители, Мария Баттиста, племянница Терезы, поспорив с нею из-за наследства брата ее, вытолкала ее из обители с яростной бранью и криком: «Вон, вон, чтобы духу твоего здесь больше не было!»

Так все выживало ее, точно выталкивало из жизни. Перед основанием обители в Бургосе, почувствовала она вдруг такую бесконечную усталость, что ей захотелось покинуть все и уйти от всего, чтобы только умереть спокойно.

«О, как хотелось бы мне отдохнуть! Я всегда желала только одного - умереть спокойно». Этому желанию ее суждено было скоро исполниться.

Однажды, собираясь, полубольная, в трудный путь через горы, в такую же лютую зимнюю стужу, как в те дни, когда грела на жаровне окоченелые пальцы, чтобы дописать «Книгу Жизни своей», - усомнилась она, благоразумно ли пускаться в путь, но увидела Христа и услышала: «Стужи не бойся: Я один только грею!»

И этих слов довольно было ей, чтобы, вспомнив их, почувствовать вдруг и в самую лютую стужу такую теплоту, как у жарко натопленной печи или под летним солнцем.

Когда ехала она с сестрами по берегу реки, отправляясь на основание последней своей обители в г. Бургос, тяжело нагруженные телеги их так увязали в грязи, что почти все должны были выйти из них, чтобы продолжать путь пешком, а немного времени спустя при подъеме на гору одна из телег, с которой сестры еще не успели сойти, накренилась так, что грозила упасть в реку. Несколько человек не могли бы удержать телегу на круче и спасти находившихся в ней. Но, в последнюю минуту, один из людей, видя опасность, кинулся к телеге, схватил ее за колесо и удержал над самой кручей, в чем увидели все чудо Божье. Дальше надо было перейти через мост над рекой, поднявшейся так, что вода заливала его, а мост был так узок, что если бы телега подалась чуть в сторону, то упала бы в реку. Сестры исповедались и причастились перед этой страшной переправой.

«Не бойтесь, дочери мои, дайте мне первой перейти, а вы идите за мной!» - сказала мать игумения и пошла вперед бесстрашно. Сделала то, что делала всю жизнь: проходила там, где никто не мог пройти, и все шли за ней и спасались чудом Божьим.

Ночью 24 января 1582 года, после двадцати четырех дней этого ужасного пути, добрались наконец до Бургоса. Мать игумения вымокла под ледяным дождем так, что дольше обыкновенного сидела у огня, и это было ей так вредно, что ночью сделалась у нее сильнейшая головная боль со рвотою и в горле нарыв, а когда он прорвался, то пошла из горла кровь, и утром не могла она встать с постели.

«Теперь, Тереза, мужайся!» - сказал ей Христос в видении.

В следующие дни долго искали приюта по всему городу и не могли найти, пока, наконец, сестры Благовещенской обители, сжалившись над ними, не поместили их на чердаке своей больницы, таком пустом и холодном, что никто не хотел в нем жить, тем более, что там было множество крыс и обитала нечистая сила. Но хуже крыс и силы нечистой оказался архиепископ Бургоса, грубый злой, привередливый и глупый старик. Он сам не знал чего хотел: то соглашался на основание обители, то отказывал. Целыми днями приходилось ждать в его прихожей все еще больной матери игумении, пока он наконец, не удостаивал ее принять. Всем этим измучил он ее так, что довел до совершенного отчаяния.

«Крепкий щит Господень у меня на сердце, дочери мои, так что сколько бы диавольских стрел ни разило меня, все они об этот щит разбиваются и сердца моего не ранят!» - хвалилась она некогда, а теперь чувствовала, что стрелы и сквозь щит проходят и ранят сердце.

 

Едва только новая обитель была основана в Бургосе, как герцогиня Альба вызвала Терезу в г. Альбу, тоже для основания обители. С давних лет герцог Альба был таким же благоговейным почитателем Терезы, как Филипп II.

В первый раз, может быть, за все Основания, отправилась Тереза в г. Альбу уже не в бедной телеге, а в великолепной герцогской карете, но едва доехала до одного селения близ гор Пеньяранде, как почувствовала себя так дурно, что впала в глубокое беспамятство. Чтобы немного укрепить ее, сестры не могли найти во всем местечке ни одного яйца; нашли только несколько сушеных винных ягод. Очень этим огорчалась сестра Анна.

«Дочь моя, ягоды эти пресладкие. Сколько бедных людей не имеют и этого!» - утешала ее мать игумения.

В Альбу приехали рано вечером, и, хотя она почти падала от изнеможения, но хотела тотчас же приняться за хлопоты, и только по настоянию игумений и сестер той обители, где остановилась, легла в постель.

«Как я устала, как я устала! Вот уж двадцать лет, как я не ложилась так рано», - проговорила она, падая в постель, измученная до крайней степени. Но на следующее утро встала как всегда, пошла к обедне и причастилась. Так перемогалась, то ложась, то вставая, до Михайлова дня, когда, вернувшись от обедни, почувствовала такую слабость, что должна была лечь и больше уже не поднялась. Сделалось сильнейшее кровотечение из горла. Сестры окружили ее, стали на колени и начали молиться. «Заклинаю вас, дочери мои, не желайте, чтобы я оставалась дольше на земле, - нечего мне больше делать на ней, - и не молитесь об этом, но просите для меня у Бога вечного отдыха!» - умоляла и еще говорила: «Свято храните устав нашего Братства, но с меня не берите примера: я была дурною монахиней!»

Больше, чем когда-либо, была она уверена, что умирает великою грешницей. «Сердца смиренного и сокрушенного Ты не презришь, Боже!» - все повторяла она, но так, что, видно было, не слишком на это надеялась, и благодарила: «Благодарю Тебя, Господи Боже Мой, Жених души моей, за то, что Ты сделал меня дочерью святой Церкви Твоей». «Где вы хотите быть погребенной, в родной земле, в г.Авиле или здесь, в Альбе?» - спросил ее о. Антонио де Гередиа.

«Разве у меня есть что-нибудь свое? Может быть, мне и здесь дадут немного земли», - ответила она.

3 октября, в канун св. Франциска Ассизского, человека к делу св. Терезы ближайшего, в пять часов вечера умирающая попросила ее причастить. Очевидец пишет: «Ей было уже так плохо, что она лежала без движения... Когда она заметила, что к ней идут с Евхаристией, и увидела, что в дверь кельи входит Господь, Которого она так любила, то хотя она была совсем обессилена и скована смертной тяжестью, из-за которой не могла даже повернуться, она поднялась без посторонней помощи, так что казалось, будто она хочет броситься вниз с постели, и пришлось ее удержать». Она говорила:

«О, Господь мой и Жених мой, пришел желанный час. Настало нам время увидеться. Настало мне время идти, настал час...»

К девяти часам вечера, незадолго до смерти, лицо Терезы чудесно просияло, и рука, державшая распятие сжалась с такой силой, что отнять его так и не удалось. Она умерла, улыбаясь и как будто говоря с Кем-то, Кто наконец пришел.

«Смерть кажется душе в такие минуты упоительным восторгом в объятиях Возлюбленного», - вспоминала Тереза о том, что было с нею в жизни.

«Смерть моя была таким восторгом любви, что тело мое не могло этого вынести!» - скажет она и после кончины, явившись одному из иноков Кармеля.

Монахини всех монастырей рассказывали о чудесах, которые происходили повсюду, пока их мать была при смерти. Монахини из Альбы-де-Тормез рассказывали о самом трогательном чуде: перед окном кельи, где умирала Тереза, было маленькое засохшее деревце, которое никогда не цвело и не приносило плодов. И вот после той ночи на заре все дерево покрылось белыми, как снег, цветами. Это случилось 5 октября.

«С этого дня ты будешь моею Супругою; Я отныне не только Творец твой, Бог, но и Супруг». Это было некогда на земле, а теперь состоялось на Небе, Так совершилась, в первый раз в человечестве, великая тайна - Бракосочетание человека с Богом.

В 1622 году св. Престол объявил Терезу Святой, а Саламанкский университет еще раньше объявит Терезу «Доктором богословия».

Испанцы полюбили Терезу, как совершеннейшее выражение своего национального характера. И в самом деле, беспокойная и полная противоречий Тереза, всю жизнь горевшая любовью к Богу и стремившаяся осуществить на земле идеал добра и правды, была истинной дочерью страны аскетов и рыцарей.

Вся нация с королем Филиппом IV во главе просила признать святую Терезу вместе с апостолом Иаковом покровителем Испании, но благодаря интриге ревнивых рыцарей ордена св. Иакова ходатайство короля и народа не было удовлетворено в Риме.

И в 1812 году, после нескольких лет иноземного владычества и неукротимого народного сопротивления, в момент наивысшего напряжения испанского национального самосознания, кортесы в Кадиксе опять возбудили запрос о признании святой Терезы покровительницей Испании, что, однако, и на этот раз не осуществилось.

Но имя св. Терезы до сих пор привлекает сердца людей - и в 1970 году она была причислена к лику Учителей Церкви, и стала первой женщиной, удостоенной этого титула.

Но, может быть, главную силу и святость ее лучше всего поняли простые люди, когда назвали ее просто «Матерью».

http://nowimir.ru/DATA/030012_1.htm