Большинство голосов За! говорят перемены к лучшему, поживём увидим что даст нам вступление в ЕС и какие плоды принесёт...


выдержка из газеты "Neatkariga Rita Avize"

Говоря о присоединении Латвии к Евросоюзу, мы все чаще думаем о Европе. Наше представление о ней зависит от наших знаний, личного опыта, рассказов друзей и коллег, а также информации, полученной от политиков и масс-медиа.

Наши взгляды на Европу различны и часто противоречивы. Для одного Европа связана с рынком автомобилей в Германии, для другого — с благополучной жизнью пенсионеров и инвалидов, для кого-то Европа — это "брюссельская бюрократия", а кто-то полон желания уберечь национальную культуру от экспансии американизма.
Реклама




Эти представления — лишь некоторые оттенки в общей радуге красок, когда приходится оценивать то многообразие и богатство, которые характеризуют меняющийся образ сегодняшней Европы. Перечитывая латвийскую прессу 1990-х годов, видишь, как развивался образ Европы в нашем обществе.

Время иллюзий

Конец 1980-х и начало 1990-х годов связаны с сентиментальными иллюзиями. "Разрыв Латвии с бессмысленной советской системой не может произойти без знаний и помощи Западной Европы. Освободившись от Советского Союза, Латвия тут же попадет в политическую и экономическую среду Запада, где господствуют подлинная демократия, благосостояние, и где, учитывая нашу судьбу, Латвию ждут с "распростертыми объятиями", — в свое время именно такие надежды доминировали в нашей прессе. Эти иллюзии характеризуют стремление людей работать, как в Советском Союзе, получать, как в Америке, и пользоваться социальными гарантиями, как в Скандинавии. Рано или поздно, в большей или меньшей мере болезненнее, но с этими иллюзиями приходится расставаться.

Разочарования

В середине 1990-х годов Вайра Вике-Фрейберга писала: "Вместо первоначальных восторгов Песенной революции, радости грядущего труда и предприимчивости пришел негативизм и пессимизм. Вместо радости и надежд в народе распространились разочарования и мрачная безнадежность. Раньше можно было говорить: нам плохо, потому что мы несвободны.

Теперь выясняется, что многим стало еще хуже, чем раньше. Где же искать причину наших бед? Вся эта затянувшаяся переходная ситуация, когда хозяйство, образно говоря, ни жареное и ни вареное, категорически не нравится многим жителям страны. И еще хуже, что бестолковость многих обстоятельств переходного периода влечет за собой безнадежность, апатию и чувство всеобщего краха".

Разочарование внутренней политикой середины 1990-х годов лишь в небольшой мере нанесло урон иллюзиям по поводу Европы, которая к тому же была достаточно далека и недосягаема. Европа служила полезной целью — "сделаем все, чего хочет Европа, и будет хорошо". Такому подходу способствовала и ревность к эстонцам, ибо их Европа чаще оценивала куда лучше. Цель вступить в Евросоюз можно было сравнить с автогонками.

Реальность

Латвия завершила процесс вступления, основы законодательства упорядочены, и, образно говоря, мы уже на финише. Но выясняется, что празднование победы с шампанским больше относится к политикам и дипломатам, а у большей части народа нет никакой ясности о процессе и что он даст. Это потому, что на самом деле Латвия так близка к Европе, как никогда раньше, что означает начало новых отношений.

В этих отношениях мы и ищем ответы уже на очень конкретные вопросы о влиянии Европы на Латвию, а также стараемся оценить свои достоинства в контексте Европы. Для этого времени поиска характерны социологические опросы, в которых по сравнению с 90-ми годами выросло число и скептиков, и незнающих. Реальность одновременно несет с собой и боль, потому что гасит мифы и стереотипы, и надежду, ибо дает повод для новых снов и видений. Некий восточный мудрец сравнил народ без цели с морем без волн. Чтобы море не превратилось в болото и чтобы народ мог развиваться, нужны реальные возможности.

Европейская реальность эластична, ее сила покоится на ценностях глубокой политической культуры, свободе, безопасности, стабильности, правах человека и рационально ориентированной рыночной экономике. Это означает, что в наших поисках придется сопоставлять ценности Латвии с европейскими. Убедившись в сопоставимости этих ценностей, люди в Латвии расстанутся со своими страхами о будущем своей национальной, языковой и культурной принадлежности. Мы обретем безопасность и уверенность в себе.

В то же время интеграция стран Европы после Второй мировой войны была бы невозможна, если бы она базировалась только на ценностях. Практическая жизненная сила развития Европы была направлена на согласование прагматичных экономических интересов во имя общего благополучия. Именно поэтому важно искать не только общие ценности, но и ответы на конкретные вопросы: "Что я получу как крестьянин, имеющий 18 га земли?", "Какие возможности мне, как студенту, даст Европа?", "Как изменятся цены и какие будут проценты по кредитам?" Чем ближе Европа, тем большее значение обретают эти контуры практической жизни. И столь же важно помнить, что Европу не всегда можно включить в рамки одного крестьянского хозяйства. Европа — это богатство, и не стоит им пользоваться только для получения личной выгоды.