Это цитата сообщения Galyshenka Оригинальное сообщение

Наш ответ "Гарри Поттеру"; Заложник ШКИДы; Чеховское пенсне Викниксора

https://rg.ru/2016/08/18/pochemu-imia-odnogo-iz-avtorov-respubliki-shkid-ischezlo-s-oblozhki.html

110 лет назад родился Григорий Белых, один из соавторов знаменитого романа, чье имя в 1938 году исчезло с обложки
В год скромного юбилея полузабытого писателя и 50-летия выхода на экраны "Республики ШКИД" грех не вспомнить, чем стали и этот фильм, и книга для моего (и не только моего) поколения.


После ареста Григория Белых его имя на много лет исчезло с книжной обложки.

Те из детских писателей, кто сегодня пытаются подражать Джоан Роулинг, заработавшей на пяти детских книгах более миллиарда долларов, возможно, не знают или забыли о том, что "наш ответ" "Гарри Поттеру" прозвучал более 80 лет назад и назывался он "Республика Шкид".

В чем не откажешь Советской власти, так это в парадоксальности... Развязав гражданскую войну и голод, унесшие миллионы взрослых жизней и породившие миллионы беспризорных детей и подростков, хлынувших в города малолетних воров, попрошаек, проституток, она же создала для их перевоспитания одну из самых загадочных педагогическим систем, вроде системы А. С. Макаренко, с которой и по сей день не могут разобраться. И в ее же недрах возникла одна из самых талантливых детских литератур, предугадавшая многие открытия в детских литературах мира. В частности, главный прием, который использовала в "Гарри Потере" Джоан Роулинг, "купив" этим приемом детей на всех континентах.

В 1926 году два бывших детдомовца, Алеша Еремеев и Гриша Белых, принесли в Отдел народного образования рукопись "Республики Шкид". Первому соавтору (скрывался под псевдонимом Леонид Пантелеев) не было и 18 лет, зато второму было аж целых 20-ть. Рукопись передали в редакцию детской и юношеской литературы Госиздата, где работали Борис Житков, Евгений Шварц, Николай Олейников, Самуил Маршак, и она сразу вышла, и соавторы, что называется, "проснулись знаменитыми".

Никакое ворчание столпа советской педагогики А. С. Макаренко ("… эта книга есть добросовестно нарисованная картина педагогической неудачи") уже не могло остановить роста популярности этой книги не только среди подростков, но и взрослых. Она переиздавалась ежегодно в течение 10 лет, пока в 1936 году не был репрессирован Григорий Белых. Ее переиздание в 1960 году вызвало новую волну популярности, а одноименный фильм Г. И. Полока 1966 года, где блестяще играли "халдеев" (воспитателей) Сергей Юрский и Павел Луспекаев, еще больше добавили ей славы.

Леонид Пантелеев (Еремеев Алексей Иванович) родился 9 (22) августа 1908 в Петербурге. Отец - дворянин, казачий офицер, герой русско-японской войны, пропавший без вести в гражданскую войну. Мать из купеческой семьи. В голодные годы она увезла детей от голода в Ярославскую губернию, но Алексей вернулся в Петроград, где занимался мелкой торговлей, авантюрами с рулеткой и прямым воровством, позже описанными в автобиографической книге "Ленька Пантелеев". Эту кличку он получил в школе им. Ф. М. Достоевского (Шкид) по имени питерского налетчика, настоящей легенды преступного мира, следователя ВЧК, который стал бандитом и наводил такой страх на Петроград, что когда его убили во время ареста в 1923 году, власти вынуждены были выставить тело в морге на всеобщее обозрение, дабы успокоить горожан. В отличие от своего "крестного", Пантелеев-писатель прожил долгую жизнь, издал 4-х томное собрание сочинений, написал предсмертный покаянный роман "Верую!" и незаметно скончался в Петербурге же в 1988 году.







Кадры фильма "Республика ШКИД"

Самое удивительное в "Республике Шкид" - это тема и герои. В романе нет стилистических красот, он написан предельно безыскусно, как рассказ простого человека о своем бурном отрочестве. Но именно этим он и завораживает - живым юмором, неподдельной слезой. Все эти Воробьи, Японцы, Цыганы, Янкели, Мамочки, искалеченные психически да и физически подростки, то и дело ведущие изощренные войны с взрослыми "халдеями" (кстати, халдей - это маг, чародей, наш привет Джоан Роулинг!), которых одновременно мучительно любят, обретая в них потерянных отцов и матерей, - вся эта изумительная галерея трогательных персонажей не оставляет равнодушным ни одно поколение. Плакать и смеяться над "Республикой Шкид" будут всегда, "доколь в подлунном мире" останется тема сиротства.

"Республика Шкид" была написана гораздо раньше "Гарри Поттера" и через три года после романа польского детского врача и писателя Януша Корчака "Король Матиуш Первый" - этой самой грустной в мире саги о войне детей с взрослыми. Тема этой очень странной "войны", которую почему-то ведет каждое новое поколение детей, словно бы не прощая взрослым своего появления в этом жестоком, безжалостном мире, - тема потому и страшная, что вечная. Леонид Пантелеев и Григорий Белых смогли написать о ней смешно. Так смешно - что плакать хочется.


Неразлучные друзья Григорий Белых (слева) и Леонид Пантелеев. Фото: Родина

Соавтор, Алексей Пантелеев, дожил и до кинотриумфа "Республики ШКИД" в 1966-м. Григорий Белых, товарищ Пантелеева по ШКИДе, умер после двух с половиной лет заключения в Крестах. Известно, что Алексей Иванович пытался хлопотать за друга, посылал телеграммы Сталину с просьбой облегчить тюремные условия тяжело больному туберкулезом человеку. Не помогло.

Существует последнее письмо Белых, адресованное Пантелееву, со штемпелем на конверте "11.8.38". За три дня до смерти. Страшно смотреть на прыгающие, порой бессвязные и алогичные строчки, но еще страшнее представить себе состояние человека, в сознании которого уже многое путается, хотя он упрямо продолжает верить в будущее: "Надеялся я еще на пару свиданий в августе и на одном увидеть тебя. Посидеть на табуреточке и поговорить с тобой о самых простых вещах... Наконец, разве нечего нам сказать о задуманном, об испорченном, о дурном и хорошем, чем несет в воздухе".

И тут же рядом: "Алексей, у меня странное такое впечатление, что я пишу, а меня волокут наверх санитары, отчего и строчки дрожат".

Он ждет своего близкого дня рождения, верит в какой-то по этому поводу маленький праздник.

И вдруг заключительная строка: "Кончено все..."

Донос на Григория Белых написал его близкий родственник, дабы улучшить свои квартирные условия. При обыске были изъяты частушки, ставшие обвинением в "деле" Белых. В последние годы он увлекался народным фольклором...
“
Ты колхоз, ты колхоз,
Ты большая здания.
Мужикам доить коров,
Бабам на собрание.

Наше полюшко гористо,
Сеем всяки семена,
Сеем бобу и гороху,
А растет одна трава.

Ах, калина, калина,
Много жен у Сталина.
У колхозника одна,
Холодна и голодна.

Простонародное, неистребимо бузящее рвалось из Григория Белых (в повести Гришка Черных по прозвищу Янкель) всю его короткую жизнь.

Чеховское пенсне Викниксора

Режиссер фильма "Республика ШКИД" геннадий Полока

Я не был знаком лично ни с режиссером Геннадием Полокой (прежние ленты которого как-то не задели), ни с актером Сергеем Юрским (который блистал на питерской сцене, и до меня долетали чужие восторги).

А тут - потрясение, дотоле не испытанное.

Только предупреждаю, надо учитывать момент написания: грань между накренившейся романтической верой идеалистов-"шестидесятников" и крахом империи, покончившим с этой верой. Это еще не произошло. Только нависло.

Вот то письмо авторам фильма:

"Когда кинематограф дошел, наконец, до мысли поставить "Республику ШКИД", эта книга была уже не просто текстом - просто повестью, динамизм и внешняя эффектность которой предполагали киновоплощение, - вокруг этой книги теснились полузабытые и свежие легенды, накопленные за сорок лет ее бытования в умах. В сознании нынешних шестидесятилетних людей эти легенды были уже сильнее непосредственных воспоминаний о тексте - текст они читали сорок лет назад, молодыми парнями, и это они создали тогда повести Григория Белых и Алексея Пантелеева легендарную популярность - воспоминания об этой книге остались для них символом их молодости, их душевной раскованности, той великой "бузы", которую история подарила им в самом романтическом возрасте...

Теперь, когда повесть вернулась к читателям, она нашла новых приверженцев среди самых молодых и простодушных ценителей динамизма - среди нынешних школьников, знающих лишь понаслышке о "веселых" 20-х годах, но искренне отдавшихся задору этой бузотерской, лихой и острой книжки.

Фильм невольно соперничает с книгой на почве этой веселой лихости. На этой почве он книге заведомо проигрывает. Книга написана как очерк о массе, она писалась "снизу": глазами бузящих воспитанников школы имени Достоевского. Она строилась как сбивчивый, захлебывающийся рассказ о непрерывной бузе, о "хулиганской республике" и о ее войне с "халдеями". Подробнее всего в книге описывались конкретные приемы этой войны - уморительные стенгазеты, прозвища... Сквозь клубящийся дым бесхитростного повествования едва видны фигуры педагогов, всяких там Алник-попов, и даже всесильный директор Викниксор там не столько художественно суверенная фигура, сколько объект переменчивых эмоций бузящих беспризорников-шкидцев.

Кинофильм, который Г. Полока снял по сценарию Л. Пантелеева, это не взгляд снизу и не взгляд сверху - это какое-то сложное соединение того и другого; я бы сказал, что это попытка выявить высший смысл в происходящем внизу. Авторы и актеры показывают и разыгрывают шкидские будни с великолепным знанием деталей - чувствуется рука Пантелеева, - но эти буйства уже не являются для них самовыражением талантливости, ценным безотносительно, как то было в книге...

У фильма - иной воздух. Здесь из массы выделены четко индивидуализированные герои; здесь пробиты в пьянящем тумане прямые и ясные сюжетные трассы-новеллы, и в них поселились личные отношения; и скрещиваются эти линии в одной решающей точке - именно там, где стоит печальный и искушенный, мудрый и находчивый, смешной и трогательный Сергей Юрский, резко приблизивший к нам мифического Викниксора - директора Шкиды Виктора Николаевича Сорокина, музыканта и интеллигента, сидевшего когда-то на одной парте с Блоком, а тут усмиряющего буйную "Школу социально-индивидуального воспитания имени Достоевского".

В Викниксоре Юрского, в человеке, носящем чеховское пенсне, заключается ответ на те неизбывные вопросы, которые высекают создатели фильма из взрывчатого своего материала. В сущности, тема фильма - не буза, в которой выявляются талантливые натуры вчерашних беспризорников. Тема фильма - чеховский герой, человек XIX века, интеллигент и гуманист, попавший в обстановку содома и гоморры. В этой обстановке он становится так же нелеп, как и его воспитанники. Они поют - под "зубарики" - песню о том, что у кошки четыре ноги, а он - под рояль - "Гаудеамус" по-латыни, "рыцарский" романс Кукольника "Клянусь я сердцем и мечом"; состязание старомодной, беззащитной культуры с юной, простодушной и безжалостной наивностью принимает характер взаимной мистификации, точно так же, как торжественные мелодии старинных гимнов фантастически стыкуются с рыдающей интонацией приютских песен.

Рыцарское начало, которое играет в Викниксоре Сергей Юрский, подсвечено шутовством со всех сторон - это рыцарское начало приобретает оттенок трагикомедии. Вот пенсне отброшено; измученный Викниксор сидит с мокрым полотенцем на лбу - вы видите его длинное, благородное лицо, нелепое лицо рыцаря с компрессом на голове; вы мгновенно прочитываете эту метафору: славный Дон Кихот Ламанчский, Рыцарь печального образа - вот кто наивно, упрямо и благородно продолжает проповедовать разум и человечность в мире великой "бузы".

А что остается делать?

Именно то, что делает Викниксор, а его образом и авторы фильма: терпеливо и любовно открывать людей в этих буянящих, талантливых по-своему, несчастных детях ушедшего беспризорного времени...

По сути, картина эта есть полное переосмысление книги. Там, где бурлила наивная, безудержная жизненная сила, там сегодня мы ищем соразмерность и благородство; мы исследуем на этом старом фоне новое интеллигентное сознание и пробуем меру его нравственного воздействия на этот взрывчатый материал. Новые времена - новые задачи. Они - бузили. Это прекрасно. Они взрывали под педагогами стулья, травили "халдеев" серным дымом, кидали им на головы табуретки. Это было их делом, и они делали его талантливо. А наше дело - задуматься над тем, чтобы выявление талантов не принимало столь воинственных форм. Каждому свое... Как сказал бы Викниксор, стaрый ценитель латыни: tempora mutantur..."

Закончу письмо 1967 года сейчас, потому что тогда, на излете опьяненных свободой 60х, мне и в голову не могло прийти то, что ожидало нас в следующие полвека. Распад великой державы, крах героической идеологии, вольный дух молодого поколения, готового бузить от избытка нерастраченной энергии. Сеть бебибоксов, куда родители сбывают новорожденных, которых не хотят знать...

Какую бузу ожидать от таких наследников?

Что нам делать сейчас, в 2016-м, когда все это уже случилось?

Да то и делать, что всегда. Различать, где буза от яростного отчаяния, а где она - от избытка нерастраченных сил. Искать этим силам выход. Не поддаваться безнадежности.

И соответственно реагировать. На великий фильм, навсегда остающийся в нашей памяти. На книгу, без которой не было бы этого фильма. На неуходящую боль, без которой у нас нет нашей истории.

Текст: Лев Аннинский

По просьбам читателей: У кошки четыре ноги

Серия сообщений "Книжное":