Автор о себе:  родился в 1935-м году, инженер - теплоэнергетик, ныне на пенсии, эмигрировал из Киева в 1979-м, живу в пригороде Чикаго, автор 4-х книжек стихов и многих публикаций. Старший инженер человеческих душ. Лауреат квартальных премий. 

Сергей Довлатов об авторе:  «Умение шутить, даже зло, издевательски шутить в собственный адрес - прекраснейшая, благороднейшая черта неистребимого еврейства. Спрашивается, кто придумал еврейские анекдоты? Вот именно...»

Александр Генис:  «Поэтом третьей волны был Наум Сагаловский. Открыл его Довлатов и гордился им больше, чем всеми своими сотрудниками вместе взятыми… Как водится, Сагаловский разительно отличался от своих стихов. Вежливый, глубоко порядочный киевский инженер с оперным баритоном, он придумал себе маску ранимого наглеца.»

 

КУРОЧКА РЭБЭ

Была у рэбэ курочка,

ой, курочка была,

нивроку, как снегурочка –

кругом белым-бела!

Как песня, задушевная,

росла врагам назло,

нежирная, кошерная,

примерно два кило.

Свежа, подобно персику,

хоть ножки отрубай!

Метель ей пела песенку

спи, курочка, бай-бай!..

Притом, совсем не дурочка,

без лишних мелодрам

носила яйца курочка

для рэбэ по утрам.

А тот, как под копирочку,

с утра, когда вставал,

в яичке делал дырочку

и тут же выпивал.

Но вдруг случилась паника:

кошерный, как маца,

наш рэбэ утром раненько

не смог разбить яйца!..

Уменья много всякого,

и силой не иссяк,

и так его, и сяк его,

об стол и об косяк!

С яйцом никак не справятся

ни тесть – на что уж дюж,

ни рэбэцн-красавица,

ни дети – восемь душ,

то молотком, то гвоздиком

колотят мал-мала!

Позвали мышку с хвостиком –

и та не помогла.

А тёща рэбэ – Сурочка –

сказала мышке: "Цыц!

Зачем нам носит курочка

небьющихся яиц?

Мы что – играем в жмурочки?

Большой тебе поклон!

Сварю-ка я с той курочки

жаркое и бульон".

Ой, курочка, ой, белая,

твой век – не сладкий торт,

ой, что же ты наделала –

себе гэбрахт дым тойт!..

И ах это, и ох это,

и в доме кутерьма,

потом позвали шохета,

и курочки нэма!

Ой, где же ты, волшебная?

Как ветром унесло.

Нежирная, кошерная,

примерно два кило...

Пошла на мясо курочка –

всё то, что дал ей Бог:

и крылышки, и шкурочка,

и шейка, и пупок.

Вот так и разбиваются

невинные сердца,

и слёзы проливаются,

а всё – из-за яйца.

Короче, съели курочку –

таков её удел.

А рэбэ дали пулочку,

чтоб он не похудел...

Но где же, – будет спрошено, –

несчастное яйцо?

Лежит оно, заброшено

куда-то под крыльцо,

забыто, не расколото...

Уже прошли года,

а что оно из золота –

никто не догада... 

 

 

----------------------------------------------------------------------

СКАЗКА ПРО РЕДЬКУ

Посеяли редьку Исаак и Абрам,

чтоб кушать на завтрак её по утрам,

поскольку профессор Иван Костромин

заметил, что редька – сплошной витамин,

с подсолнечным маслом её натереть,

понюхать – и можно потом умереть!

 

 

Выросла редька. Абрам и Исаак

вытащить редьку не могут никак.

Оба, нивроку, здоровьем крепки,

берутся за редьку в четыре руки,

тянут-потянут, аж кости гудят,

а редька в земле – ни вперёд, ни назад!

 

 

Перед глазами – цветные круги…

”Эй, Моня! – кричат. – Приходи, помоги!”

Моня Фильштейн – ого-го голова!

Моне что редька, что лес, что дрова –

всё, лишь о чём вы подумать могли

Моня достанет хоть из-под земли!

 

 

Тоже до редьки по-своему лаком,

Моня тотчас – за Абрама с Исааком,

те же, нивроку, здоровьем крепки,

берутся за редьку в четыре руки,

тянут-потянут, аж кости гудят,

а редька в земле – ни вперёд, ни назад!

 

 

Перед глазами – цветные круги…

”Эй, Маня! – кричат. – Приходи, помоги!”

Маня Гуревич приятна собой,

Маня за Моней – как дым за трубой!

Строятся, будто за редькой в погоню,

ну-ка, товарищи! Маня за Моню,

Моня опять – за Абрама с Исааком

(каждый до редьки по-своему лаком!),

те же, нивроку, здоровьем крепки,

берутся за редьку в четыре руки,

тянут-потянут, аж кости гудят,

а редька в земле – ни вперёд, ни назад!

 

 

Перед глазами – цветные круги…

”Эй, Фаня! – кричат. – Приходи, помоги!”

Фаня Лапидус добра и полна,

в сельском хозяйстве не смыслит она,

но редьку попробовать Фаня непрочь,

надо помочь – значит, надо помочь!

 

 

Строятся, будто за редькой в погоню –

Фаня за Маню, Маня за Моню,

Моня опять – за Абрама с Исааком

(каждый до редьки по-своему лаком!),

те же, нивроку, здоровьем крепки,

берутся за редьку в четыре руки,

тянут-потянут, аж кости гудят,

а редька в земле – ни вперёд, ни назад!

 

 

Перед глазами – цветные круги…

”Эй, Феня! – кричат. – Приходи, помоги!”

Феня Рахимова – интеллигент,

врач-терапевт, у неё пациент.

Прочь пациента, а ну его в баню!

Ну-ка, товарищи! Феня за Фаню,

Фаня за Маню, Маня за Моню,

строятся, будто за редькой в погоню,

Моня опять – за Абрама с Исааком

(каждый до редьки по-своему лаком!),

те же, нивроку, здоровьем крепки,

берутся за редьку в четыре руки,

тянут-потянут, аж кости гудят,

а редька в земле – ни вперёд, ни назад!

 

 

Перед глазами – цветные круги…

”Эй, Сеня! – кричат. – Приходи, помоги!”

У Сени Шапиро – живот впереди,

но пальца, пардон, ему в рот не клади!

И я его даже намёком не раню!

Сеня за Феню, Феня за Фаню,

Фаня за Маню, Маня за Моню,

строятся, будто за редькой в погоню,

Моня опять – за Абрама с Исааком

(каждый до редьки по-своему лаком!),

те же, нивроку, здоровьем крепки,

берутся за редьку в четыре руки,

тянут-потянут, аж кости гудят,

а редька в земле – ни вперёд, ни назад!

 

 

Перед глазами – цветные круги…

”Эй, Соня! – кричат. – Приходи, помоги!”

В Соне Балясной – сто пять килограмм,

значит – её не сложить пополам.

Скажем спасибо такому везенью!

Ну-ка, товарищи! Соня за Сеню

(и я его даже намёком не раню!),

Сеня за Феню, Феня за Фаню,

Фаня за Маню, Маня за Моню,

строятся, будто за редькой в погоню,

Моня опять – за Абрама с Исааком

(каждый до редьки по-своему лаком!),

те же, нивроку, здоровьем крепки,

берутся за редьку в четыре руки,

тянут-потянут, аж кости гудят,

а редька в земле – ни вперёд, ни назад!

 

 

Перед глазами – цветные круги…

”Эй, Федька! – кричат. – Приходи, помоги!”

Федька Егоров – а гой, а бандит,

странно, что Федька в тюрьме не сидит.

Помощь товарищей – Федьке на кой?

Федька за редьку берётся рукой.

Скажем спасибо такому везенью!

Соня за Сеню, Сеня за Феню,

Феня за Фаню, Фаня за Маню,

Маня за Моню, а ну его в баню,

Моня опять – за Абрама с Исааком

(каждый до редьки по-своему лаком!),

те же, нивроку, здоровьем крепки,

вмиг опускают четыре руки,

оба с надеждою смотрят на Федьку,

Федька напрягся – и вытащил редьку!..

Радости было – на весь огород!

”Славная редька!” – ликует народ.

Я эту редьку попробовал сам,

помнится – масло текло по усам.

Это мне накрепко в душу запало –

текло по усам, только в рот не попало…

 

 

----------------------------------------------------------------------

КРАСНАЯ КИПОЧКА

 

 

Возле леса, возле речки

жил один еврей в местечке

со своей супругой Ривой,

жил, как Бог ему судил,

и у этой пары дома

подрастал сыночек Сёма,

он всегда, зимой и летом,

в красной кипочке ходил.

 

 

В красной кипочке шелковой,

сам начитанный, толковый,

материнскою любовью

и вниманием согрет.

Ой, дэр татэ мыди бэйнэр,

ой, а ингэлэ а шэйнэр,

то-есть, форменный красавец,

хоть пиши с него портрет.

 

 

А за лесом, на опушке,

в однобедрумной избушке,

у глухого буерака,

где растёт чертополох,

проживала Баба Роза –

жертва остеохондроза,

по анкете, между прочим –

Роза Львовна Шляпентох.

 

 

Ой, у бабушки-старушки

ни укропа, ни петрушки,

никаких деликатесов,

только хлебушка кусок.

Были гуси, были шкварки,

а теперь – одни припарки,

всё, как в песне: здравствуй, поле,

я твой тонкий колосок!

 

 

Но зато у Мамы Ривы –

куры, гуси, вишни, сливы,

гоголь-моголь для сыночка –

он на всё горазд и спор:

в красной кипочке гуляет

и на скрипочке играет,

и не просто "Чижик-пыжик" –

гамму ля-бемоль-мажор!

 

 

И когда утихла гамма,

говорит сыночку мама:

"Надо бабушку уважить,

как ведётся на Руси.

Положи смычок на полку

и бери, сынок, кошёлку

и кошерные продукты

Бабе Розе отнеси".

 

 

А в кошёлку Мама Рива

уложила всё красиво:

фаршированную рыбу

с хреном в баночке от шпрот,

яйца свежие в мешочке

и гусиный жир в горшочке,

деруны на постном масле

и, конечно же, компот.

 

 

Вот идёт по лесу Сёма,

и тропа ему знакома.

Помощь бабушке-старушке –

вот его священный долг!

В красной кипочке из шёлка

он идёт, в руке кошёлка,

ничего не замечает,

а ему навстречу – Волк.

 

 

Волк Иванович Свиридов –

из матёрых инвалидов,

пострадал уже однажды,

обмануть его хитро:

он был ранен в ягодицу,

потому что съел девицу

в красной шапочке из сказки

Шарля, кажется, Перро.

 

 

Волк сперва стоит на стрёме,

а потом подходит к Сёме,

говорит: "Шолом Алейхем!

Что за шухер? Тихо, ша!

Ты куда идёшь, пар...ый,

и чего несёшь из хаты?"

И ему на это Сёма

отвечает, не спеша:

 

 

"Мне смешны твои угрозы!

Я несу для Бабы Розы

фаршированную рыбу

с хреном в баночке от шпрот,

яйца свежие в мешочке

и гусиный жир в горшочке,

деруны на постном масле

и, конечно же, компот".

 

 

В предвкушенье пищи сладкой

облизнулся Волк украдкой,

говорит он: "Бабе Розе

эти яства – не нужны.

Я всю жизнь по лесу рыщу,

обожаю вашу пищу –

фаршированную рыбу

и особо – деруны.

 

 

А компот, в конечном счёте –

посильней, чем "Фауст" Гёте,

так что нечего мне баки

забивать своей мурой".

"Ни за что я злому Волку

не отдам свою кошёлку!" –

отвечает Волку Сёма –

в красной кипочке герой.

 

 

"Ты, приятель, из аидов,

ну, а я – из инвалидов,

мне положена диета

на гусином на жиру!

Что ж ты, красная ермолка,

обижаешь злого Волка?

Я сейчас пойду и с ходу

твою бабушку сожру.

 

 

Не пойми меня превратно –

понесёшь тогда обратно

фаршированную рыбу

с хреном в баночке от шпрот,

яйца свежие в мешочке

и гусиный жир в горшочке,

деруны на постном масле

и, конечно же, компот".

 

 

"Ты мне бабушку не трогай –

покараю мерой строгой!" –

красной кипочкой качая,

Сёма Волку говорит.

"Что ж я, вместо Бабы Розы

должен есть кору с берёзы?" –

очень нагло отвечает

этот злобный инвалид

 

 

и помчался на опушку

кушать бабушку-старушку,

по анкете, между прочим,

Розу Львовну Шляпентох.

Волк – он тоже знанье копит,

у него громадный опыт

поедания старушек

всех народов и эпох!

 

 

В это время Роза Львовна

(так зовут её условно)

на трёхногом табурете

восседает у окна.

В однобедрумной избушке

нет ни крошки, ни горбушки,

оттого-то Баба Роза,

как собака, голодна.

 

 

Принести ей должен внучек

много разных вкусных штучек –

фаршированную рыбу

с хреном в баночке от шпрот,

яйца свежие в мешочке

и гусиный жир в горшочке,

деруны на постном масле

и, конечно же, компот.

 

 

А пока что Баба Роза –

в состоянии психоза:

голод, знаете, не тётка,

всё померкло, мир умолк,

головная боль, икота…

Вдруг стучится в двери кто-то.

"Кто там?" – спрашивает Роза,

а в ответ ей: "Это Волк!"

 

 

"Удивительное дело –

я б сейчас и Волка съела!" –

так подумала старушка,

открывает Волку дверь –

он сидит в смиренной позе,

говорит он Бабе Розе:

"Ты меня бы в дом пустила.

Не пугайся – чай, не зверь".

 

 

А в мозгу у злого Волка

бьётся мысль такого толка:

"Мол, сожру её, старушку,

буду к мольбам глух и нем,

сам оденусь Бабой Розой,

и с такой метаморфозой

стану ждать внучонка Сёму,

и его я тоже съем.

 

 

Съем и красную ермолку,

и с продуктами кошёлку –

фаршированную рыбу

с хреном в баночке от шпрот,

яйца свежие в мешочке

и гусиный жир в горшочке,

деруны на постном масле

и, конечно же, компот".

 

 

"Ходят, бабка, злые слухи,

что помрём мы с голодухи, –

Волк своею гнусной мордой

Бабе Розе тычет в бок. –

Ты была бы человеком –

поскребла бы по сусекам,

может быть, чего нашла бы,

испекли бы колобок".

 

 

Но старушка Роза Львовна

смотрит прямо, дышит ровно.

Ой, сегодня будет кто-то

Бабе Розе на обед!

Вот она подходит к Волку

и берёт его за холку,

а потом как рот разинет –

ам! И всё, и Волка нет!..

 

 

Волк как пища – безыскусный,

некошерный и невкусный,

если нет альтернативы –

утоляет аппетит,

возникает сытость, дрёма…

Зохен вэй, а где же Сёма?

Сёма всё ещё по лесу

в красной кипочке бежит.

 

 

Он бежит, роняя слёзы,

и несёт для Бабы Розы

фаршированную рыбу

с хреном в баночке от шпрот,

яйца свежие в мешочке

и гусиный жир в горшочке,

деруны на постном масле

и, конечно же, компот.

 

 

Cёма ёжится с опаской –

он знаком с народной сказкой,

где несложная интрига

разрешается в конце:

вот приходит он в избушку,

Волк уже сожрал старушку

и лежит под одеялом

в бабы-розином чепце,

 

 

и пойдут, пойдут вопросы,

как назойливые осы –

почему глаза большие?

почему большой живот?

почему большие уши?..

Ой, спасите наши души!

Сколько можно этой сказкой

без конца дурить народ?

 

 

Но глядит – жива старушка!

Где моя большая кружка?

В нашей сказке, кроме Волка,

всем героям повезло!

Здесь пора остановиться.

Будем петь и веселиться

алэ соным афцалухес,

то-есть – всем врагам назло!

 

 

Прекратим глотать лекарства,

будем есть сплошные яства –

фаршированную рыбу

с хреном в баночке от шпрот,

яйца свежие в мешочке

и гусиный жир в горшочке,

деруны на постном масле

и, конечно же, компот…