Старая, почти десятилетней давности статья из безвременно почившей питерской газеты "Дело" (14.08.2006) о Борисе Стругацком. Кое-что уже устарело, но в целом - очень даже интересно и актуально. Поэтому прочитать стоит.
К тому же, Борис Вишневский плохого не напишет. Особенно о Стругацких!))

БОРИС ВИШНЕВСКИЙ

Борис Стругацкий. Осень патриарха.

Тот, кого сегодня дружно признают высшим и непререкаемым авторитетом в российской фантастике, мог бы вообще не стать писателем! В 1956 г. молодой ленинградский астроном Борис Стругацкий вдруг обнаружил, что его изящная теория уже построена ранее другим ученым.

Удар был страшный, диссертация так и не состоялась, а ее автор в значительной мере утратил интерес к карьере ученого, что и сыграло решающую роль, когда встал вопрос: кем все-таки быть - писателем или звездным астрономом?

Блокадный мальчик

Младший из двух знаменитых братьев вырос в семье, даже по тем временам, необычной. Искусствовед Натан Стругацкий в 1916-м вступил в партию большевиков, в Гражданскую войну стал комиссаром в кавалерийской бригаде, а после демобилизации служил партийным функционером на Украине. Где и познакомился с дочерью мелкого торговца Александрой Литвинчёвой, вышедшей за него против воли родителей и проклятой ими за мужа-еврея.

Семья переезжала с места на место - куда бросала партия. В 1925-м в Батуми родился Аркадий, в 1933-м в Ленинграде - Борис . А затем... затем была война. В конце января 1942-го появилась возможность эвакуации. Считалось, что малолетний Борис эвакуации не выдержит, и потому решено было разделиться.

Отец с братом уехали - и исчезли. Долгое время считалось, что погибли оба, но в августе пришло письмо от Аркадия. На "Дороге жизни" машина провалилась в полынью, но они с отцом сумели выскочить. Затем в 30-градусный мороз эшелон с эвакуированными восемь дней шел до Вологды. Аркадий выжил единственный из всего эшелона...

В 1950-м Борис Стругацкий закончил школу с серебряной медалью и пытался поступить на физический факультет ЛГУ. Однако принят не был - антисемитская кампания была в самом разгаре. Но в Университет его все же взяли - на матмех, на отделение астрономии, которая ему тоже очень нравилась. В 1954-м его взяли в аспирантуру Пулковской обсерватории, где и произошла описанная выше научная драма.

Борис пошел работать на счетную станцию обсерватории и проработал там почти десять лет - до 1964-го. Но задолго до ухода его главным делом стала вовсе не астрономия.

Прозрение "настоящего сталинца"

В июне 1955-го в Ленинград приехал демобилизовавшийся старший лейтенант Аркадий Стругацкий , уже имевший "за плечами" написанную им вместе с Леонидом Петровым повесть "Пепел Бикини". Видевшиеся до того лишь урывками братья выяснили, что у них сходные взгляды на науку и литературу. В 1956-м они написали "Страну багровых туч". В 1959-м повесть была напечатана. Тут-то и родился писатель "братья Стругацкие ". И далее, как напишет потом Аркадий, "пошли книги", которые каждый уважающий себя любитель фантастики может перечислить, даже будучи разбужен ночью...

В молодости и Борис , и Аркадий были "настоящими сталинцами". После ХХ съезда началось прозрение. "Мы довольно быстро, - скажет мне потом Борис Натанович, - примерно к XXII съезду партии, поняли, что имеем дело с бандой жлобов и негодяев во главе страны. Но вера в правоту дела социализма и коммунизма сохранялась у нас очень долго. "Оттепель" способствовала сохранению этой веры - нам казалось, что, наконец, наступило такое время, когда можно говорить правду, и многие уже говорят правду, и ничего им за это не бывает... Этот процесс эрозии убеждений длился, наверное, до самых чешских событий 1968-го. Вот тогда и наступил конец всех иллюзий". 
К моменту "конца иллюзий" братья были уже известными писателями. Конечно, многое приходилось "корректировать" из-за цензуры: достаточно сказать, что герой "Попытки к бегству" Саул Репнин, по первоначальному замыслу авторов, должен был бежать в будущее из советского концлагеря, но по требованию начальства из "Молодой гвардии" концлагерь был заменен на немецкий.

Бдительные критики всё чаще и чаще уличали авторов в тех или иных непростительных ошибках. В 1966 г. "Известия" констатировали, что "Трудно быть богом", "вышедшая после интересных и нужных первых книг "Страна багровых туч" и "Путь на Амальтею", к сожалению, не свидетельствует об идейном и художественном росте авторов". А в 1967 г. "Октябрь", возглавлявшийся Кочетовым, обвинял ту же повесть в том, что она может "бросить тень на самоотверженную помощь нашего государства освободительным движениям в малоразвитых и колониальных странах". 
Через два с лишним десятка лет Борис Натанович писал: "Слухи о реабилитации Сталина возникали теперь чуть не ежеквартально. Фанфарно отгремел смрадный и отвратительный как газовая атака процесс над Синявским и Даниэлем. По издательствам тайно распространялись начальством некие списки лиц, публикация коих представлялась нежелательной. Надвигалось 50-летие ВОСР (Октябрьской революции), и вся идеологическая бюрократия по этому поводу стояла на ушах. Даже самому изумрудно-зеленому оптимисту ясно сделалось, что Оттепель "прекратила течение свое" и пошел откат, да такой, что в пору было готовиться сушить сухари... Сегодняшний читатель просто представить себе не может, каково было нам, шестидесятникам-семидесятникам, как беспощадно и бездарно давил литературу и культуру вообще всемогущий партийно-государственный пресс, по какому узенькому и хлипкому мосточку приходилось пробираться каждому уважающему себя писателю: шаг вправо - и там поджидает тебя семидесятая (или девяностая) статья УК, суд, лагерь, психушка, в лучшем случае, занесение в черный список и выдворение за пределы литературного процесса лет эдак на десять; шаг влево - и ты в объятиях жлобов и бездарей, предатель своего дела , каучуковая совесть, иуда, считаешь-пересчитываешь поганые сребреники... Сегодняшний читатель понять этих дилемм, видимо, уже не в состоянии..."

Увы: то, что казалось ушедшим навсегда в конце 80-х, оказалось очень даже легко себе представить еще через два десятилетия: "сегодняшний читатель" наблюдает последствия работы аналогичного "пресса", который давит все сильнее и сильнее. И отсутствие свободы очень даже замечается - после полутора десятилетий ее присутствия... 
Когда Оттепель закончилась, братья Стругацкие признались себе, что "никакое серьезное произведение опубликовано в ближайшие годы быть не может", и заставили себя быть циничными. В их понимании, это означало "учиться писать хорошо, но ради денег". "Мы сами мучились мыслью, - признается потом Борис Стругацкий , - что мы как бы занимаемся коллаборационизмом и против собственной воли поддерживаем - молчанием своим, внеполитичностью, добровольной своей самоустраненностью - этот поганый режим. Но мы уже не могли не писать. Нам казалось (как нашему герою Виктору Баневу из "Гадких лебедей"), что если мы перестанем писать вообще, то это будет ИХ победа..."

Они и не перестали: последовали "Пикник на обочине", "За миллиард лет до конца света", "Град обреченный", "Жук в муравейнике", "Хромая судьба", "Волны гасят ветер"... Потом, когда началась перестройка, - "Отягощенные злом" и "Жиды города Питера". А потом наступил октябрь 1991-го, когда не стало Аркадия. И писатель "братья Стругацкие " перестал существовать...

Один за двоих

"Я всю жизнь пилил бревно двуручной пилой, - много раз будет повторять потом Борис Натанович. - И мне уже поздно да и незачем переучиваться". 
Что ж, несколько лет ушло на приведение в порядок архива, восстановление неимоверного количества сделанных когда-то по цензурным требованиям "лакун", подготовку первого ("белого") собрания сочинений. Каждый второй понедельник месяца - неизменный "семинар Бориса Стругацкого ", через который прошли едва ли не все питерские фантасты нынешней волны. А еще - членство в жюри нескольких литературных премий.

А еще - в начале 90-х гг. Борис Натанович станет все чаще и чаще выступать в роли комментатора политических событий. Убежденный либерал, при любых коллизиях он неизменно будет вставать на эту сторону баррикады. Его не разубедить в том, что Егор Гайдар всё делал правильно, а Борис Ельцин был сторонником демократии и защитником свободы слова... 
И все же правы оказались те, кто верил: их любимый писатель, даже оставшись один за двоих, медленно и трудно, но начал писать. Правда, под псевдонимом "С. Витицкий" - но все знали, чей это псевдоним.

Кто-то из их поклонников, привыкший к совместному творчеству братьев, недовольно морщится, считая, что это уже "совсем не то". Другие, напротив, с нетерпением ждут, не напишет ли мэтр что-нибудь еще. Больше всего ждут когда-то обещанного, но так и не написанного романа про приключения Максима Каммерера в Островной империи. 
Сам Борис Натанович категорически отказывается этот роман писать. Периодически возникают слухи, что кто-то взялся за это дело , опираясь на сделанные братьями заготовки, но результата так никто пока и не видел.

Другая, столь же интригующая история, связана со съемками "Трудно быть богом". Алексей Герман снимает свой фильм уже, кажется, седьмой год, но конца так и не видно. Впрочем, с тех пор, как Алексей Юрьевич заявил, что прообразом Руматы он видит Владимира Путина, выбивающегося из сил, чтобы привести Россию к светлому будущему, есть большие сомнения в том, стоит ли смотреть фильм Германа, даже если он его закончит... 
В 2003 г. Бориса Стругацкого выдвинули в почетные граждане Петербурга. Но депутаты не удостоили его столь высокого звания. Видимо, недостаточно сделал для повышения роли Петербурга: меньше, чем Игорь Спасский, Владимир Александров или Владимир Путин.

Когда президент проводил свою Интернет-конференцию, у Стругацкого поинтересовались, о чем он хотел бы спросить Путина. "Ни о чем, - сухо ответил Борис Натанович. - У нас с ним нет общих тем для разговора".